Артур Конан Дойл - Белый отряд

Немалых усилий стоила воину эта напыщенная речь, но, к счастью, супруга рыцаря не менее, чем он сам, была погружена в чтение письма. Они схватили его каждый за уголок, читали шепотом по слогам, хмурились и, сами того не замечая, шевелили губами. Не спускавший с них глаз Аллен заметил, как горестно вздохнула леди и какой радостью загорелся взор храброго рыцаря сэра Найджела.

– Вот видишь, душа моя, – сказал он, – не хотят оставить в конуре старого пса, когда начнется травля. А что это за Белый отряд, лучник?

– Уж раз вы, сэр, заговорили о собаках, – воскликнул с жаром Эльвард, – так я вам доложу, что это такая лихая свора, которая на все способна, лишь бы нашелся хороший охотник натравить их. Во многих битвах мы участвовали с вами, сэр, и видели настоящих воинов, но таких молодцов, как эти дети природы, еще никогда не видали. Вас сам черт не победит, если вы станете во главе их!

– Pardieu![48] – ответил сэр Найджел, добродушно улыбаясь. – Если они хоть немного похожи на своего посланца, то, конечно, ими может гордиться любой полководец. Как вас зовут, славный стрелок?

– Я Сэм Эльвард, сэр, из Избурна, графство Чичестер.

– А этого великана за вами?

– О, это Джон Гордль, лесной житель. Он принят на службу в Белый отряд.

– Завидная фигура для воина, – заметил маленький рыцарь. – И вы, мой друг, не похожи на цыпленка, но я думаю, он будет посильнее вас. Видите этот камень? Он свалился на мост. Сегодня четверо моих лентяев-слуг не смогли убрать его отсюда. Мне бы хотелось, чтобы вы вдвоем пристыдили их, хотя я боюсь, что затрудню вас, ибо камень действительно очень тяжел.

С этими словами сэр Найджел указал на большой обломок скалы, всей своей тяжестью глубоко ушедший в рыхлую красноватую почву. Сэм Эльвард тотчас же подошел к камню и стал засучивать рукава камзола, но его опередил Большой Джон, который легонько оттолкнул его в сторону, присел на корточки, вытащил камень из его песчаного ложа и со всего размаху бросил в поток.

Каменная глыба с шумом ударилась о воду, поднялись, запенились вокруг нее волны, и далеко разбежались зыбкие круги по воде.

– Ну силен! – воскликнул сэр Найджел.

– Ну силен! – повторила леди.

А Джон Гордль стоял, ухмыляясь и вытирая приставшую к его большущим, точно грабли, рукам грязь.

– Я уже имел удовольствие испробовать силу его медвежьих лап на своих ребрах, – заметил Эльвард, – при одном воспоминании о том эпизоде я начинаю чувствовать ломоту в костях. А вот этот мой друг – весьма ученый клирик, псаломщик, несмотря на то что еще очень молод. Звать его Аллен, он сын Эдрика, родной брат минстедского владельца.

– Молодой человек, – сумрачно сдвинув брови, проговорил сэр Найджел, – я не пущу вас к себе на порог, если вы хоть немного похожи на своего брата.

– О нет, сэр, – поспешно ответил Эльвард, – у них нет ничего общего. Достаточно сказать, что этот минстедский разбойник чуть не затравил его сегодня своими собаками.

– Вы тоже принадлежите к рыцарям Белого отряда? – с удивлением спросил сэр Найджел. – Судя по вашему лицу и манерам, вы совсем еще неопытны в военных делах.

– Я хочу попасть во Францию с моими друзьями, – скромно ответил Аллен, – я мирный человек – псаломщик, экзорцист[49] и писарь.

– Одно другому не мешает, – заметил сэр Найджел.

– Ваша правда, – радостно воскликнул Эльвард, – два раза мне доводилось сражаться рядом с Арнольдом, архиепископом Сервольским. Клянусь честью, я сам видел, как он, подобрав до колен свою монашескую рясу, шел в окровавленных сандалиях впереди войска. И не успела еще просвистеть последняя стрела, как он ползал на четвереньках по полю и так быстро исповедовал и причащал раненых, словно лущил горох. Однако лучше бы ему было заботиться о спасении тела, чем души.

– В каждом отряде хорошо иметь ученого человека, – сказал сэр Найджел. – Клянусь святым Павлом, есть такие презренные людишки, для которых перо писаки дороже улыбки красавицы и которые лишь о том мечтают, чтобы попасть на страницы романа или чтобы их имя красовалось в летописи войны. Я очень хорошо помню при осаде Реттерса одного маленького, кругленького клирика по имени Чосер, который был так искусен во всяких сирвентах и ронделях[50], что воины боялись сделать шаг от стены, опасаясь, что их поступок будет описан в стихах, которые станет распевать на всех перекрестках падкая до этого молодежь. Однако, моя пташка! – продолжал сэр Найджел, обращаясь к жене. – Я говорю, как будто бы все уже решено, а между тем я еще не посоветовался ни с тобой, ни с матерью. Пойдем в комнаты, а наши гости пускай займутся тем, что им может предложить наша кладовая и винный погреб.

Маленький рыцарь и леди направились к замку, взяв друг друга под руку. Три друга последовали за ними на почтительном расстоянии. У Эльварда точно гора с плеч свалилась после того, как он выполнил возложенную на него миссию. Аллен не мог прийти в себя от изумления перед простотой и скромностью знаменитого полководца, а Джон тяжело переваливался с ноги на ногу, поминутно фыркал и недовольно ворчал что-то себе под нос.

– Что с тобой? – спросил его шепотом Эльвард.

– Меня одурачили, как последнего мальчишку, – грубо ответил Джон.

– Кто вас одурачил, непобедимый Самсон?

– Ты, сэр Валаам, лживый пророк.

– Клянусь эфесом, – воскликнул стрелок, – хоть я и не Валаам, но общаюсь сейчас с созданием, которое разговаривало с ним. В чем заключается мое прегрешение и в чем я вас так бессовестно одурачил, милейший?

– Разве не вы говорили, Аллен подтвердит, что, если я пойду с вами воевать, вы приведете меня к полководцу, которому по храбрости нет равного в целой Англии? И вместо того вы привели меня к дохлому щенку с глазами слепой совы, который, прежде чем взяться за меч, идет советоваться с мамочкой.

– Вот что тебя так рассердило! – расхохотался стрелок. – Ну хорошо, мы поговорим с тобой об этом месяца через три, если, конечно, останемся живы…

Но Эльвард не успел докончить фразы, как со стороны улицы, где находилась церковь, послышался страшный шум и гвалт. Кричали мужчины, вопили дети, голосили женщины, и весь этот адский концерт заглушал громкий лай собак и чье-то неистовое рычание. Минуту спустя из-за угла выбежала стая робко поджавших хвосты собак, за которыми со всех ног мчался бледный, как полотно, горожанин без шапки.

– Спасайтесь, миледи! Ради бога, спасайтесь! – закричал он, пробегая мимо сэра Найджела и его супруги. Следом за ним, неуклюже переваливаясь с боку на бок, показался из-за угла большой медведь с красным, торчащим из пасти языком и оборванной цепью, которая, громыхая, волочилась за ним по земле. Народ с ужасом разбегался при виде этого чудовища во все стороны. Джон Гордль, недолго думая, схватил леди Лоринг на руки и устремился с ней в первые попавшиеся ему открытые двери. Эльвард с целым потоком французских ругательств схватился за лук, а Аллен, пораженный невиданным зрелищем, стоял как вкопанный, прислонившись к стене. Один сэр Найджел спокойно продолжал идти своей дорогой навстречу рассвирепевшему зверю, из пасти которого капала на землю кровавая пена. Аллен весь похолодел и зажмурил глаза, приготовившись к трагической развязке. Медведь поднялся на задние лапы и дико заревел, но сэр Найджел подошел к нему еще ближе и, прищурив подслеповатые глаза, дважды ударил медведя носовым платком. «Ах ты негодный!» – сказал он с укоризной, и ошеломленный медведь опустился на четыре лапы и попятился перед смельчаком. В это время подбежали сторож и крестьяне и тотчас посадили зверя на цепь.

Вскоре все объяснилось. Сторож привязал было зверя косолапого к забору и преспокойно отправился пить в трактире эль. Как вдруг какие-то собаки стали дразнить медведя. Рассвирепевший зверь сорвался с цепи и ринулся вперед, сокрушая все на своем пути. Сторож стоял теперь ни жив ни мертв с поникшей головой перед лордом, который мог повесить его или по крайней мере содрать с него шкуру за такую оплошность. Но лорд кинул ему горсть серебряных монет и подошел к миледи, которая была настроена куда менее милосердно, оттого что Джон так бесцеремонно разлучил ее с супругом.

Когда владельцы Туингемского замка вошли в ворота, Большой Джон дернул Эльварда за рукав и прошептал ему на ухо:

– Прости, друг! Можешь называть меня дураком, ведь я не знал, что маленький петух бывает лучшим бойцом. Теперь я убедился, что за этим полководцем можно идти куда угодно.

Едва владельцы замка, а за ними и три товарища, ступили на мощеную дорожку, как раздался резкий звук трубы, и мост, скрипя и громыхая цепями, стал медленно подниматься, управляемый невидимой рукой. Вслед за тем опустилась тяжелая решетка, заслонившая собой слабые лучи угасающего дня. Сэр Найджел с супругой, увлеченные беседой, прошли к себе в комнату, а трех друзей повел за собой в замковые кладовые упитанный слуга, ведь там всегда было достаточно мяса, хлеба и вина для путников. Наевшись досыта и запив пищу порядочным количеством вина, они вышли на крепостной вал, откуда, несмотря на окружающую тьму, лучник опытным взором старого воина окинул стены замка и башню и нашел их вполне удовлетворительными. Да и немудрено, ведь замок Туингем был воздвигнут сэром Болдуином де Редверсом в боевые годы ХII столетия, когда люди думали больше о войне, чем об удобстве. В замке были просторные внешний и внутренний дворы, немощеные и поросшие сочной травой, где могли пастись овцы и другой скот, запертые во время осады. Замок окружали зубчатые стены с мрачными башнями по углам, имеющими вместо окон узкие амбразуры.

Вдоль этих неприступных стен тянулся целый ряд деревянных построек, где жили стрелки и воины, составлявшие крепостной гарнизон. Двери всех жилищ были открыты настежь, так что Аллен и его товарищи могли видеть, как бородатые воины чистили при свете пылающих каминов свои доспехи, а их жены, стоя с шитьем на пороге, беспечно болтали с соседками. Крики ребятишек, женские голоса и лязг доспехов наполняли вечерний воздух.