– Хорошо! – Она храбро улыбнулась. – Найдете все на кухне, Рик. Я спою вам песню, пока вы будете трудиться.

– Отлично, – сказал я. – Надеюсь, в ней ничего не говорится о покойниках.

– Постараюсь найти для вас что-нибудь другое, – пообещала она.

Я пошел на кухню, приготовил напитки и медленно пошел с бокалами обратно. Потом решил не возвращаться в гостиную, пока не начнется песня. Я успел выкурить сигарету, когда услышал аккорд гитары. Что ее могло задержать так долго, может, настраивала гитару? Когда она запела, в ее голосе было что-то новое. Я стал прислушиваться к словам песни.

Разденься, дорогая, – говорил он. —

Разденься и иди ко мне в постель.

О, да, и я о том же мыслю,

Но лишь когда разгонишь всех девиц.

Я взял бокалы и заспешил в гостиную. Здесь меня ожидал сюрприз. Комната тонула в темноте, горела лишь небольшая лампочка у кушетки. Я осторожно передвигался, боясь споткнуться обо что-нибудь и упасть с двумя бокалами в руках.

Она внезапно перестала петь, увидев меня, стоящего с открытым ртом в нескольких футах от кушетки.

– Привет, Рик, – мягко сказала она, наградив меня сияющей улыбкой.

– Что случилось? – спросил я.

– Вам понравилась моя песня?

– Она была слишком сексуальной!

– Зато она была английской, – заметила она.

– Но что случилось? – спросил я.

– Я просто сделала то, о чем вы просили, Рик! – Ее глаза изображали невинность.

– Я просил?

– «Идите и играйте на своей гитаре. Или делайте что-нибудь, что позволит вам почувствовать себя лучше». Помните?

Она сидела на кушетке со скрещенными ногами, почти прямо под светящей лампой, ее золотистые волосы спадали на плечи и почти прикрывали розовые соски небольших округлых грудей.

Кати наклонилась вперед, опустила свою гитару, на пол, потом снова выпрямилась.

– Ну? – спросила она лениво, – разве это не то, что вы говорили?

– Что вы сделали со своей одеждой? – прошептал я.

– Сняла ее, – просто ответила она.

– Но зачем?

– Мы узнаем это, – терпеливо сказала она. – Рик, для чего вы принесли сюда эти бокалы?

Она протянула руку, и я вложил в нее бокал.

– Вы собираетесь пить стоя? – Ее свободная рука указала на кушетку рядом с собой.

Я осторожно, словно дряхлый старик, присел и одним глотком осушил бокал. В следующий момент бокал был вежливо взят из моей руки и поставлен на пол, где уже стоял ее нетронутый бокал.

Прежде чем я понял, что случилось, Кати оказалась на мне. Я смотрел в голубые глаза, которые были всего в шести дюймах от моего лица.

– Пытаетесь сказать, – спросила она, – что это все моя идея?

– Я был на кухне, – сказал я, – готовя свежие напитки и слушая ваши песни и...

Крепко обхватив мою шею, она раздвинула мне ноги и навалилась всем весом своего тела на меня. Обе мои руки внезапно замерли на двух упругих, но мягких изгибах ее ягодиц.

– Действуйте, Рик. – Она мечтательно закрыла глаза. – Я жду.

Мой мозг посылал энергичные сигналы, но пальцы игнорировали их и оставались там, где были.

– Сожалею! – сказал я хрипло. – Я имел в виду другое. Она глубоко вздохнула и, ее тело еще сильнее прижало меня к кушетке, потом я беспомощно погрузился в абсолютную темноту.

Ее руки с жестокой торопливостью сорвали с меня одежду.

Острые ногти заставили меня моментально забыть свой страх.

– Эй! – воскликнул я. – Вы что, черт возьми, принимаете меня за цыпленка?

– Извини, Рик, милый! – пробормотала она. – Ты собираешься просто лежать здесь?

– Кати! – пробормотал я.

Ее ногти впились мне в грудь.

– Ты ждал здесь кого-то еще? – спросила она.

Внезапно я почувствовал себя немного лучше, даже расхрабрился.

Губы Кати с яростной страстностью нашли мои.

6

После того, как счастливая Кати покормила меня завтраком, я покинул ее. Она добилась от меня обещания информировать ее о любых достижениях в расследовании, чтобы она смогла уточнить свою балладу.

Я достиг поворота с шоссе в пяти милях от Сан-Диего к полудню следующего дня и через двадцать минут подъехал к Сан-Лопару.

Одолев следующий подъем дороги, я неожиданно увидел большой дом на холме, обнесенный кирпичной стеной. Двумя кварталами дальше я обнаружил столовую и решил подкрепиться. В ней был всего один посетитель, – и это был я, – поэтому официантка наблюдала, как я тружусь над мясным блюдом. Когда она наполнила мне вторую чашку кофе, я одарил ее широкой улыбкой.

– У вас привлекательный маленький городок, – заметил я.

– Если он вам нравится, можете заиметь его, – ответила она. – Была бы только рада, если бы вы забрали его с собой прямо сейчас!

– А что это вас-то заботит?

– Ну... – Она пожала плечами. – Всю неделю это спокойный городок, но в субботнюю ночь это настоящий содом. Уличные фонари горят до полуночи!

– Почему же вы куда-нибудь не переедете? – спросил я.

– Мистер! – почти выкрикнула она. – Мне принадлежит эта паршивая столовая! Сделайте мне предложение, я приму его и уеду прямо сейчас.

– Наверно, кто-то здесь поблизости должен заботиться о порядке, например, парень, владеющий большим домом на холме? – спросил я.

– Старый Рэнд? – Она хмыкнула. – Если он и делает это, то не в Сан-Лопаре. Наверное, нехорошо так говорить о нем, – призналась она. – Но я не осуждаю его за это. Может, если бы он не сломал ногу, он бы еще снимал кино.

– Рэнд? – спросил я. – Вы имеете в виду Ли Рэнда, актера?

– Ну конечно! Я имею в виду не танцовщицу Салли! Именно Ли Рэнда, который снимал все эти грандиозные вестерны тридцать лет назад.

Я расплатился за обед и добавил сверху два доллара.

– Значит, у Сап-Лопара своя достопримечательность, – заметил я.

– Вам-то хорошо говорить, не живя здесь! – Она подвинула мне назад два доллара. – Вы переплатили.

– Это надбавка, – сказал я.

Она была парализована добрых десять секунд, пока ее нервная система не оправилась от шока.

– Вы, должно быть, сошли с ума, – сказала она недоверчиво. – Вся еда стоит полтора доллара. Значит, ваша надбавка составляет сто двадцать пять процентов счета!

– Я из Техаса, – ответил я и быстро направился к двери.

– Эй! – уже на улице донеслись до меня ее слова. – Дайте мне еще три доллара – и столовая ваша!

Я медленно поехал к дому на холме с мыслью, что Джо Кирк получил сто долларов за информацию меньшей ценности, чем она дала мне за два доллара. Теперь я знал, что это дом Ли Рэнда, и это многое объясняло. Меня беспокоило только одно: слишком уж все легко складывается.

Узорные железные ворота были широко распахнуты, так что я въехал и направился по извилистому подъезду, позволяющему хорошо рассмотреть окрестности дома.

Пожилой дворецкий открыл мне дверь.

– Меня зовут Рик Холман, – вежливо сказал я. – Я хотел бы видеть мистера Рэнда.

– У вас договоренность, мистер Холман? – Его голос напоминал звук падающих на землю сухих листьев.

– Нет, – признался я. – Но я уверен, мистер Рэнд захочет принять меня, если вы скажете, что это связано с его старым другом – мистером Холтом из Сан-Диего.

Он повторил про себя пару раз имя, потом медленно наклонил голову.

– Пожалуйста, побудьте здесь, мистер Холман, пока я спрошу.

Он закрыл массивную бронзовую дверь перед моим носом, и мне ничего не оставалось делать, как ждать. Через пять минут дверь снова открылась, и он вежливо предложил следовать за ним в библиотеку.

Она разместилась в подвалообразной комнате. Три стены занимали полки с книгами, явно нечитанными. У широкого окна стояла бронзовая скульптура полковника Вильяма Коди в натуральную величину.

Я услышал, как открылась дверь, и повернулся. Меня ожидал удар посильнее, чем в столовой. И это была исключительно моя вина, так как в моей памяти Ли Рэнд оставался молодым. Я глупо уставился на него. Ему было не больше шестидесяти, но волосы его были белы и выглядел он, как глубокий старик. Он медленно приблизился ко мне.

– Вы хотели видеть меня, мистер Холман? – Голос его все еще был сильным.

Но куда девалась его уверенность, осанка героя вестерна, которую так любили миллионы людей? Он вежливо ждал, пока я с отсутствующим видом смотрел на него. Потом до него дошло.

– Ах! – Он засмеялся. – Вы получали удовольствие от моей игры, мистер Холман? – Я кивнул. – Вы хоть помните, в каком году последний раз видели меня в кино?

– 1942, – пробормотал я, – или, может быть, 1943.

– Больше двадцати лет, – кивнул он. – С того времени вы из мальчика превратились в мужчину. Трудно увидеть во мне все того же быстрого стрелка с Дикого Запада, не правда ли?

Мой мозг в последний раз болезненно пытался сопротивляться.

– Должно быть, считаете меня глупым, мистер Рэнд, – сказал я. – Просто не знаю, как начать свои извинения.

– Так всегда происходит, – сказал он. – Когда начинаешь стареть сам, признаешь тот факт, что другие тоже стареют, Но герой детства навсегда остается молодым!

Он пододвинул стул и опустился на него.

– Извините. Ноги все хуже держат меня.

– Конечно, – кивнул я.

– Рик Холман. Думаю, маловероятно, что вы тот Холман, о котором я слышал?

– Никаких шансов на это, мистер Рэнд.

– Ах! – Он закурил сигарету и выпустил в потолок клуб дыма. – Значит, у меня беда?

– Нет, с моей точки зрения, мистер Рэнд, – сказал я откровенно. – Но, с вашей точки зрения, может быть, и да.

– Садитесь, мистер Холман. Думаю, нам необходимо выпить!

Пожилой дворецкий через несколько секунд вошел в комнату и Рэнд вопросительно взглянул на меня.

– Ром было бы отлично, – сказал я.

– То же самое и для меня, – сказал он быстро.

– Конечно, мистер Рэнд, – дворецкий медленно вышел из комнаты.

Ли Рэнд рассеянно потягивал сигарету, погруженный в свои мысли.