— Я знаю. Ее шантажируют?

Он вздрогнул, потом кивнул:

— Я думаю, да, но поймите правильно, мистер Уоллес, никто не знает всех дел мафии.

— Почему они шантажируют мисс Торнсен?

— Не знаю и не хочу знать.

— А Хенк знает?

— Этого я тоже не знаю. Он только сборщик денег.

— Миссис Торнсен наняла меня, чтобы я узнал, кто шантажирует ее дочь, а теперь она прекратила расследование. Ты знаешь почему?

Он сделал большой глоток из стакана и некоторое время молчал, глядя на меня мутными, непонимающими глазами.

— Так почему же? — возвысил я голос.

Он поколебался, а потом произнес:

— Кто-то напугал ее, мистер Уоллес. У меня отводная телефонная трубка, и я слышал разговор. Этот человек сказал, что, если она не прекратит расследование, он сожжет ее дом. Вот этот замечательный дом, мистер Уоллес.

— Кто же это звонил?

— Кто же еще? Конечно, от мафии. Голос, от которого мурашки пробегают по телу. Миссис Торнсен слушала, потом повесила трубку. Больше я ничего не знаю.

— А ты знаешь, что Хенку грозит пятнадцатилетний срок за шантаж? — сказал я негромко и медленно, чтобы мои слова дошли до него.

Он задрожал.

— Пятнадцать лет?

— Именно так, Джош. Пятнадцать лет. — Мне стало жаль эту старую развалину.

— Я предупреждал его, — сказал Джош, немного помолчав. — Но он только смеется надо мной. Что мне делать, мистер Уоллес? Я люблю своего сына.

— Ты в самом деле не знаешь, почему шантажируют мисс Торнсен?

— Я бы вам сказал, если б знал. Но я не знаю.

— Есть ли какие-нибудь новости о Терри Торнсене?

Мне пришлось повторить вопрос три раза, прежде чем он отреагировал.

— Я ничего о нем не слышал.

Мне больше не было смысла задерживаться, и я собрался уходить.

— Может быть, еще встретимся, Джош.

Он остался сидеть, бессмысленно уставившись в полупустой стакан.

В моем деле ничем нельзя было пренебрегать. Сев в автомобиль, я направился в беднейший квартал на побережье, где размещались ряды мелких лавок и множество ларьков, где можно было купить наркотики. Выйдя из машины, я подошел к одному из ларьков, в котором сидел то ли араб, то ли палестинец. До сих пор не знаю разницы между ними. Мне было известно, что зовут его Али Хасан и он продавал туристам наркотики. Он сидел, покуривая сигарету с травкой. Рядом с ним тут же на земле сидела его жена, которая напоминала накачанный баллон, готовый вот-вот разорваться. Хасан был низкого роста, толст и носил арабскую одежду. Он, казалось, готов был удовлетворить любые просьбы туристов.

— Мистер Хасан, — обратился я к нему, останавливаясь перед прилавком. — Меня зовут Доу. У меня к вам личное дело: это связано с деньгами. Можем ли мы куда-нибудь отой-ти и поговорить?

Он внимательно осмотрел меня своими маленькими глазками, похожими на влажные маслины, затем, поднявшись на ноги, что-то пробормотал жене, которая пожала своими необъятными плечами, и подошел ко мне.

— Все, что связано с деньгами, меня интересует, — заявил он. — Так куда мы пойдем?

Мы направились к моей машине, и он сел на сиденье рядом со мной. От него шел такой запах, что мне пришлось открыть все окна. Это помогло, но не очень.

— Мистер Хасан, — начал я. — Не будем зря терять время. Мне говорили, что вы большой специалист по взрывным устройствам. Мне нужна бомба, и я хорошо заплачу. Возьметесь за это?

Он затянулся сигаретой, не отводя взгляда.

— А кто направил вас ко мне?

— А зачем вам знать? Мне нужна бомба. Если не хотите или не можете этим заняться, так и скажите. Я найду желающих в другом месте.

— Какая бомба вам нужна?

— Что-нибудь маленькое, но большой разрушительной силы и не вызывающее пожара.

Он молча сидел, как толстый свернувшийся удав, глядя на оживленную пристань, потом кивнул:

— Это можно будет сделать, но сколько вы заплатите?

— Назовите свою обычную цену.

— За небольшую бомбочку, без пожара, большой разрушительной силы, удобную и безопасную в хранении и использовании я беру три тысячи долларов.

Он рассчитывал, что я буду торговаться, и я не разочаровал его. Мы торговались почти полчаса. Я не спешил. Наконец мы сошлись на тысяче трехстах долларах.

— Хорошо, мистер Доу, — согласился он. — Завтра вечером в это же время приходите к моему ларьку и получите свой заказ. Никаких проблем. Хорошая маленькая штучка, много шума, огромные разрушения и без пожара. Договорились?

Я вынул бумажник и отсчитал ему пять сотен в качестве аванса. Когда он спрятал деньги в бездонные карманы своего халата, я сказал:

— Мистер Хасан, у вас отличная репутация. Не вздумайте меня надуть, иначе я сумею отравить вам жизнь.

Он беспокойно улыбнулся:

— Все будет в порядке, мистер Доу.

Подождав, когда он выберется из машины, я тут же включил кондиционер, чтобы выветрился его запах, и поехал домой. Двигаясь по забитым транспортом улицам, я думал о том, что завтра ночью, на рассвете, «Черная шкатулка» навсегда перестанет существовать.

Отлично — это будет моей местью, но что бы я ни делал, Сюзи мне не вернуть никогда…

Глава 6

Когда около двадцати трех часов я позвонил в дверь своей квартиры, Билл открыл не сразу, а сначала прильнул к глазку и убедился, что это я.

— У тебя все в порядке, Билл? — спросил я после того, как он вновь запер входную дверь.

— Устроился нормально. — Он прошел в гостиную. На столе лежало досье Торнсенов. — Я просматривал это, Дирк, несколько раз. Чувствую, нам еще не раз придется к нему возвращаться. Кто-то или что-то должно всплыть.

Я сел на стул и передал ему свой разговор с Джошем Смедли.

— Мафия действует, — заключил я. — Ну что же, мы этого ожидали. Это они нагнали страху на миссис Торнсен. О Терри никаких новостей. — Я остановился, закуривая сигарету. — Теперь Хенк. Я устрою ему веселую жизнь. С его заведением я рассчитаюсь сразу. — Я рассказал Биллу о бомбе. — Затем займусь его машиной. Пусть почувствует удары судьбы. Потом дело дойдет и до его дома. Теперь, Билл, главное, чтобы Хенк не догадался, что за этим всем стою я. Потому что он тут же побежит к своим дружкам из мафии и будет вопить о помощи, и тогда они могут нами заняться.

Поднявшись, я пошел на кухню, разыскал кусок картона и крупно вывел фломастером:


ЧЕРНЫМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН. ККК.

Я вернулся в гостиную и показал Биллу объявление.

— Прибью на дверях клуба, и, возможно, это собьет Хенка с толку. Он не подумает обо мне, а решит, что это работа местных куклуксклановцев. То же самое прикреплю к его машине. Это немного прикроет нас.

— Понятно, — подтвердил Билл, кивая.

— Конечно, рано или поздно парни из мафии поймут, что за этим стою я, и тогда они постараются нанести ответный удар. Надо быть готовым к этому. Как только начнем, сразу же надо будет уходить в подполье. Я знаю место, где мы сможем жить. Я имею в виду, не здесь. Хорошо, Билл?

— Как ты скажешь, так и будет.

— Ну ладно, пойду спать. Бомбой я буду заниматься сам. Ты в стороне.

— Ничуть, — ответил Билл. — Куда ты, туда и я. А теперь пошли спать.

— Не хочу, чтобы ты влезал в эту работу. Это дело для одного человека.

— Двое всегда лучше одного, — подвел он черту и пошел в спальню.

Я принял душ и тоже лег. Положив руку на пустую подушку, на которой так часто покоилась головка Сюзи, я опять представил себе те ужасные минуты на улице, когда она, обо-жженная серной кислотой, крича от боли, рванулась на проезжую часть и была раздавлена грузовиком. Я не мог спать. Я лежал и вспоминал об ушедших часах близости, обо всем том, что она делала для меня, о той теплоте, которой Сюзи наполняла мою жизнь.

И только когда первые лучи солнца пробились сквозь толщу дождевых облаков, я наконец заснул, но всего лишь на час. Во сне видел Хенка, эту громадную обезьяну, и вскоре весь в поту проснулся. Посмотрев на часы, встал, побрился, принял душ и оделся.

Билл уже тоже был на ногах. На кухонном столе дымился кофе и лежали тосты, намазанные джемом.

Несколько минут мы ели молча, затем он спросил:

— Послушай, Дирк. После того как ты разделаешься с Хенком, что мы будем делать дальше?

Я покачал головой:

— Пока не знаю, сейчас у меня на уме только он один. Ни о чем больше думать не могу.

— Мне непонятно одно, — продолжал Билл, — чем заняться мне?

— Бог его знает, — нетерпеливо отмахнулся я. — Когда потребуется, будешь помогать.

Билл допил кофе.

— Ладно, пойду присмотрюсь к обстановке. К ленчу вернусь. А чем займешься ты?

— Подожду вечера, — ответил я, отодвигая чашку. — Ты мне сегодня не нужен.

— Можно я возьму машину?

— Бери, конечно. Я никуда не собираюсь. Мне остается только ждать трех часов ночи, когда закроется их притон.

— Постарайся поменьше переживать, Дирк. — И Билл вышел.

Все утро я провел за мытьем посуды и уборкой кухни. Я двигался как сомнамбула. У меня было чувство, словно во мне был воспалившийся гнойный нарыв, который необходимо было вскрыть. Этот нарыв был Хенк Смедли.

Затем я уселся в гостиной, куря сигарету за сигаретой и думая о Сюзи. Время ползло медленно. Билл вернулся только в 13.00.

— Я принес два бифштекса, — сообщил он, направляясь в кухню.

Еда меня не интересовала. Я услышал, как Билл включил духовку, и зажег новую сигарету.

Минут через десять вошел Билл, накрыл на стол и разложил по тарелкам бифштексы. Мы съели их с черствым хлебом. Еда не шла мне в горло: мозг как бы заклинило на Сюзи и Хенке.