На следующее утро Мери Томпсон позвонила из Кливленда. Стоило мне услышать ее низкий красивый голос, и я тут же понял, отчего всю неделю был таким скучным и вялым. Дело было в подспудном ожидании и тайном страхе, что больше она никогда не появится.

— У тебя все быстро устроилось, — сказал я, — я ужасно рад.

— Относительно быстро. Но я тоже ужасно рада. Ты давно дома?

— Неделю.

— Хорошо отдыхаешь?

— Тихо. Я вдруг понял, когда услышал твой голос, что очень ждал твоего звонка.

— Это приятно. Если ты говоришь правду. Ты уверен, что мой звонок не выбил тебя из колеи? Может, ты просто ведешь себя по-джентльменски?

— Ты не права. Я не могу вести себя с тобой как истинный джентльмен. Когда мы увидимся?

— Знаешь, я опять приеду сегодня в Детройт. Не для того, чтобы повидаться с тобой, — из-за работы.

— «Опять»? Ты хочешь сказать, что уже была тут и не позвонила?

— Была, проездом из Чикаго. Заехала повидаться с родными. Вообще-то я не обязана объяснять. Перестань разговаривать со мной тоном собственника. — Мери произнесла это насмешливо, однако в ее голосе прозвучали стальные нотки. — А как твоя подружка?

— Вышла замуж, слава богу! А как насчет того, чтобы встретиться по этому случаю в восемь около «Аренды кадиллаков» и поужинать вместе?

— С удовольствием. До встречи. — Мери повесила трубку.

Часа через два у меня снова затрезвонил телефон, и я почувствовал себя совсем как в доброй старой Перл-Харбор. На этот раз позвонил Эрик, из аэропорта.

— Хорошо, что я застал тебя, — сказал он, как только мы обменялись приветствиями. — Есть кое-что новое.

— Насчет… этого?

— Не совсем, но возможно. Гектор Ленд исчез.

— Я думал, он сидит на губе.

— Он и сидел. Десять дней. Потом мы его выпустили, только ему было запрещено покидать корабль. В ночь, когда мы пришли в Диего, он ухитрился удрать, и с тех пор его не видели.

— Не понимаю, как он сумел выйти из порта?

— Мы еще не заходили в порт. Пришвартовались у Северного острова. Думаю, он мог выпрыгнуть за борт и доплыть до какого-нибудь неохраняемого берега, может, в Коронадо. А может, вообще утонул. Но, так или иначе, пропал.

— Но тот факт, что Ленд в самоволке, еще ни о чем не говорит!

— Верно. Но я все же хочу проверить. Поэтому и звоню тебе. Его жена живет в Детройте.

— Знаю. Где-то в Парадиз-Вэлли.

— Мне сейчас некогда, Элен ждет меня, но вечером я бы хотел приехать в город и поискать миссис Ленд. Ты свободен?

— Прости, но я ужинаю не один.

— А потом мы не могли бы увидеться?

На мгновение мне захотелось попросить его, чтобы он не впутывал меня в эту историю и вообще позволил мне забыть о ней, даже если не может забыть сам.

Тем не менее я сказал:

— Послушай, я ужинаю с Мери Томпсон, она вернулась в Штаты. Приходи с Элен, посидим вчетвером. Повеселимся, а если получится, поищем миссис Ленд.

Не успев сделать Эрику это предложение, я немедленно о нем пожалел. Вчетвером, с женщинами, можно найти занятие поприятней, чем поиски неизвестной негритянки в Парадиз-Вэлли. Кроме того, я подумал, что жена Эрика и подруга его любовницы при встрече могут испытать определенную неловкость. Но Эрик тут же поймал меня на слове, и мы договорились на восемь.

Все вышло лучше, чем я предполагал. Испортить настроение Элен, которая чувствовала себя рядом с Эриком на небесах от счастья, было невозможно, а Эрик блаженствовал в атмосфере подобной преданности. Мери, которая, как мне казалось, с самого начала раскусила Эрика, с удовольствием наблюдала за ними со стороны. Она ни разу не упомянула о Сью, не позволила себе ни одного женского выпада, и обе они вскоре ощутили взаимное дружеское расположение.

Со дня нашей последней встречи Мери заметно изменилась. После несчастья на Оаху, которое заставило ее ощутить страх и боль, она почувствовала себя беззащитной, словно роза в бурю. Кошмар в Гонолулу-Хаусе потряс ее, а я не сумел ее успокоить, хоть и старался изо всех сил. Сейчас она больше не казалась растерянной. Характер взял свое, и, собравшись, она снова держалась как уравновешенная и уверенная в себе женщина. Наверное, отъезд с острова, где осталось все то, что хотелось забыть, морское путешествие и возвращение домой благотворно сказались на ней. Она стала другой. Перемену усугубил мартини и прочие коктейли, которым мы отдали должное до и после ужина. На наше с Эриком предложение отправиться в экспедицию Мери откликнулась с молодым задором:

— По-моему, это здорово! Охота на людей в дебрях Детройта. Во всяком случае, охота на женщину.

— Не совсем так, — сдержанно поправил ее Эрик. — У меня есть адрес. 214 Чеснат-стрит.

Элен немного огорчилась:

— Я думала, ты в отпуске, Эрик. У тебя всего-то пять дней, и один уже подходит к концу.

— Это займет каких-то полчаса, — смущенно ответил Эрик, — а потом мы повеселимся в ночных заведениях.

Мы с Мери устроились на заднем сиденье в опрятном седане Эрика, и мне стало безразлично, куда ехать. Мери позволила мне поцеловать себя, но губы ее на этот раз не были трепетными и податливыми. Она ответила мне уверенным поцелуем.

Быстрей, чем мне бы хотелось, я заметил приколоченную над дверью темного дома табличку с номером 214. Дом этот мало чем отличался от точно таких же нелепых многокомнатных строений, каждое из которых некогда принадлежало одной состоятельной семье, а теперь служило пристанищем для двадцати, если не больше.

Загнанные в угол экономическим гнетом и социальной несправедливостью, негры кишели в этих гниющих людских муравейниках, ютясь по пять — семь человек в одной комнатенке. Разруха разъедала старые дома изнутри: проржавевший водопровод, давно не крашенные потолки, не оклеенные стены, прохудившиеся крыши, не работающее отопление. Владельцы не ремонтировали жилье, отчаявшись получить арендную плату. И все же снаружи, особенно когда в снег и стужу здешние обитатели собирались у очагов, эти дома мало чем отличались от всех прочих. Пышные фасады напоминали дородных матрон, заразившихся дурной болезнью.

Мери, которая, по ее словам, мечтала о приключениях, хотела пойти с нами, Элен же предпочитала держаться подальше от столь сомнительных мест.

— Да, не слишком приятный райончик, — заметил Эрик, явно сожалея о том, что, не подумав, привез сюда жену. — Запри двери, Элен, а если кто привяжется, сделаешь круг по кварталу.

Оставив в конце концов обеих женщин, кутавшихся в меховые горжетки, на переднем сиденье, мы постучались в притихший дом. Закрашенное окошко в массивной резной двери белесо светилось, напоминая пораженный катарактой глаз. Мы снова постучали, но, так и не дождавшись ответа, толкнули дверь и шагнули в темный проем. Пустынный холл был пропитан запахами и воспоминаниями: всем тем, из чего состоит человеческая жизнь: стряпней, совокуплением и родами, ссорами и счастьем.

Справа, из-за неплотно прикрытой двери, выбивался луч света. Я постучал, и луч расширился.

— Вам кого? — спросил коротко стриженный седой мужчина с морщинистым грубым лицом.

— Здесь живет миссис Гектор Ленд?

— Бесси Ленд живет напротив, — нетерпеливо ответил старик. — Ее комната третья слева. — Он захлопнул дверь.

Осторожно пробравшись между детскими колясками и молочными бутылками, мы нашли дверь.

Чиркнув зажигалкой, я осветил пришпиленную к ней табличку с двумя фамилиями: «Миссис Бесси Ленд. Миссис Кейт Морган».

Я постучал, и женский голос сердито крикнул:

— Уходите, я занята.

Звуки, доносившиеся из комнаты, безошибочно указывали на характер занятия.

— Мне это не нравится, — неожиданно заявил Эрик. — Пошли отсюда.

— Неужели ты ожидал, что миссис Ленд примет тебя в гостиной, украсив голову своей лучшей диадемой? — съязвил я.

Я постучал еще раз, и звуки затихли. Молодая негритянка, стоя на пороге, придерживала на груди кусок полотняной ткани. Она безжалостно пнула ногой вынырнувшего из темноты белого щенка, который вцепился ей в шлепанец.

— Миссис Гектор Ленд? — спросил я.

— Бесси нет дома. И вообще она с этим делом покончила. Если вы подождете, то, может, я?..

Она подняла правую руку, чтобы пригладить волосы, и ткань чуть сползла, приоткрыв правую грудь.

— Мы пришли к миссис Ленд, — поспешно заверил ее Эрик. — По делу. А не для… — Он покраснел и запнулся.

— Тем лучше для меня, — сказала черная девица без тени любезности и ухмыльнулась. — Я сегодня устала. Бесси ушла в бар «Париж». За угол и налево.

Вернувшись в машину и увидев, что Элен и Мери дрожат, несмотря на работавшую печку и свои меха, мы свернули налево за угол.

Щербатая красно-оранжевая неоновая вывеска, отбрасывавшая на грязный снег отсвет, похожий на затухающий огонь, гласила: «Париж. Бар и гриль».

— Давайте зайдем и немного выпьем, — предложила Мери, — очень уж холодно.

— Вы уверены, что это не опасно? — спросила Элен. — Тут, кажется, одни негры.

— Ну и что, — возмутился я. — У нас ведь демократия, разве не так? Негры пьют то же, что и мы, и точно так же пьянеют.

— Заходим, — скомандовала Мери, и мы все вошли внутрь.

Вдоль левой стены заведения протянулась стойка с закусками, ряд кабинок, разделенных высокими тонкими перегородками, находился справа, а за ними, в глубине, высился бар. Еще правее бара стояло пианино, сидя за которым черный музыкант бренчал буги-вуги.

Большое прокуренное помещение, оглушавшее посетителей жесткими ритмами буги-вуги, с трудом вмещало всех желающих. Правда, присутствующие почему-то в основном помалкивали и почти не смеялись. Не без испуга я осознал, что все они обратили на нас внимание.