Мисс Грин вошла в комнату с прозрачной стеклянной бутылкой в руке. Синяя отметина просвечивала сквозь румяна у нее на щеке, но выглядела она довольной и оживленной. Сжимавшая бутылку рука тряслась, и побрякушки весело позвякивали на запястье. Походка ее сделалась стремительной и плавной.

— Черт бы ее побрал! — выругался Андерсон. — Опять нализалась эфира.

— Я подумала, вдруг вы выбросите и эту бутылку, — ответила мисс Грин, исполнив несколько оригинальнейших pas seul, — просто подумала, вот и все.

— Дайте сюда бутылку.

— Возьми, ты, жирная свинья. — Она протянула бутылку Андерсону.

Схватив эфир, он угрожающе надвинулся на нее, но, поймав на себе сердитый взгляд баронессы, обернулся ко мне. Вылив немного эфира на носовой платок, он приложил его к моему лицу. Рот мой не то опалило огнем, не то сковало льдом. Тряхнув головой, я вцепился зубами в его руку. Андерсон вырвал ее, и я ощутил вкус крови. Затем он схватил меня за уши и держал, пока баронесса прикладывала платок к моему лицу. Я снова погрузился в мир крутящихся колес.

Очнулся я уже на полу в машине, быстро катившей по ухабистой дороге. Во всяком случае, подобная гипотеза представилась мне наиболее вероятной, поскольку физиономия моя тыкалась в грязную тряпку, время от времени подпрыгивавшую и причинявшую мне при этом неописуемую боль. Я слышал гудение мощного двигателя. Огней я не видел.

Я попробовал пошевелить руками, но отчего-то ощутил напряжение в ногах. Запястья и колени были по-прежнему связаны у меня за спиной. Я принялся вертеть правой рукой, окольцованной веревкой. Веревка, крепкая и грубая, сдирала кожу. Продолжая вращать запястьем, я спускал веревку вниз, к основанию большого пальца, пока не ощутил тепла крови. Возможно, кровь смазала веревку, которая стала потихоньку сползать к костяшкам пальцев, попутно сдирая кожу.

Рука у меня горела так, будто я сунул ее в кипяток. Однако я продолжал ею крутить.

Веревка соскользнула с основания большого пальца, и я высвободил руку. Я стал трудиться правой рукой над узлами, удерживавшими левую и ноги. Пропитавшиеся кровью узлы не желали поддаваться. Я надеялся, что кровопотеря не будет слишком сильной. Крови мне нужно было столько, чтобы хватило прикончить Андерсона.

Тот, кто вязал узлы, оказался негодным специалистом. Стоило мне найти нужный конец, и они распустились сами. Левую руку я сумел высвободить, не содрав кожи. Я обрадовался, поскольку одна здоровая рука была мне нужна позарез. Дюйм за дюймом, стараясь не шуметь, я переворачивался на спину. Дотянувшись до согнутых колен, я стащил веревку с ног. Рука у меня саднила, голова гудела, а желудок взбунтовался. Но я сделал великое дело.

Опираясь на руки, поскольку живот мой мог не выдержать напряжения, я приподнялся и сел. Теперь из-за спинки переднего сиденья мне была видна макушка в шоферской фуражке. Я не сомневался, что это макушка Андерсона, потому что люто ее ненавидел.

Нагнувшись вперед, я подвигал руками, то напрягая их, то расслабляя. Убедившись, что руки меня слушаются, я дотянулся левой до спинки переднего сиденья и схватил Андерсона за шею. Я придушил его так стремительно и ловко, что он задохнулся, не успев вскрикнуть. Однако у него хватило ума надавить на тормоза. Машину отбросило на обочину, гравий пулеметной очередью прошелся по дну, и она встала. Я невольно отметил, что дорога тянется среди гор вдоль реки и что на небе висит луна.

Я сжимал горло Андерсона левой рукой, согнутой в локте, и орудовал правой как рычагом. Но Андерсон, изловчившись, выхватил пистолет и стал колотить им меня по пальцам. Я ослабил левую руку, понадеявшись отобрать пистолет, но не смог удержать его раненой правой.

Вывернувшись, он врезал мне сбоку в челюсть стволом. Я повалился на заднее сиденье, и прежде чем мне удалось схватить Андерсона снова, он выскочил из машины. Открыв заднюю дверцу, он наставил на меня дуло.

— Дальше поведешь сам, — приказал он.

Если видишь в трех футах перед собой автоматический пистолет сорок пятого калибра, препираться нет смысла.

Я сел за руль, он сзади меня.

— Поедешь не больше пятнадцати, иначе выстрелю в позвоночник, — предупредил он. — И держись середины дороги. Здесь все равно никто не ездит.

Черный седан полз по освещенному луной шоссе, урча как обласканный кот. Андерсон крепко прижимал оружие к моему позвоночнику. Мы добрались до разъезженной одноколейки, петлей уходившей вправо и терявшейся дальше в горах. Въезд на дорогу преграждали ворота из рабицы в деревянном каркасе.

— Вылезай и открой ворота, — велел мне Андерсон. — Как перестану чувствовать дулом твою спину — стреляю. Так что не рыпайся, иди осторожней.

Осторожно подойдя к воротам, я открыл их и не менее осторожно вернулся к машине. Горные вершины под луной выглядели не хуже, чем на картине с палевыми птицами. Я вкатил в ворота, а потом мы их за собой закрыли. Черный седан потащился вперед. Миновав глубокую долину и перевалив через холм, мы оказались на ранчо возле длинного приземистого дома. Окна его желтовато светились.

Андерсон приказал мне заглушить мотор, и я заглушил. Он приказал мне вылезти, и я вылез. Он приказал мне подойти к веранде, и я подошел. Гектор Ленд, стоя у двери, ждал, пока мы поднимемся по ступенькам.

— Этот человек убил Бесси, — сказал ему Андерсон. — Я хочу, чтобы ты задушил его, но смотри не сломай ему шею.

Гектор Ленд тут же ударил меня правым кулаком в лицо, и я упал.

— Ты убил Бесси, — проговорил он, глядя на меня сверху. — Ты и белые вроде тебя вышвырнули ее с работы, отправили на панель, осквернили ее постель и прикончили. Вы убивали нас в Детройте, увольняли с фабрик, прогоняли с улиц. Вы называете нас отбросами общества, но спите с нашими женщинами. Спите с нашими женщинами и убиваете нас. Почему ты убил Бесси?

Он схватил меня левой рукой за плечо, поднял и поставил на ноги. На губах у него выступила пена. Правую руку он сжал в кулак. Я попытался высвободиться, но плечо было словно в тисках.

— Не бей его больше, Гектор. Если ударишь, я тебя пристрелю. Мне нужен его труп, но не с перебитыми костями.

Ленд удивленно взглянул на Андерсона и сказал изменившимся, поскучневшим голосом:

— Но я-то как раз мечтал переломать ему кости, мистер Андерсон.

— Нет, нельзя. Дрейк примерно моего роста. Мы наденем на него мой костюм и мой перстень. А потом подожжем вместе с домом. Полиция решит, что сгорел я, и бросит меня искать. Но сломаннные кости могут вызвать подозрение.

— Знаешь, кто убил Бесси? — спросил я Ленда. — Это сделал Андерсон. Он убил Бесси, потому что она…

— Заткнись, — гаркнул Андерсон. Несмотря на грубость, в нем чувствовалась неуверенность. — Еще слово и я стреляю, — добавил он, немного попятившись.

— Пусть договорит, — сказал Гектор Ленд.

Пистолет Андерсона чуть подвинулся и угрожал теперь нам обоим.

— Вы знаете, — оружием меня не остановишь, — предупредил Гектор.

— Андерсон убил Бесси, потому что она собиралась рассказать полиции о «Черном Израиле», — выпалил я.

Я не знал, где пуля поставит точку, но понимал, что это мой единственный шанс.

Гектор Ленд остался на месте рядом со мной. Лицо у него было неподвижное и грозное, но маленькие черные глаза перебегали с Андерсона на меня и снова на Андерсона.

— Зачем мне было убивать Бесси, Гектор? Разве я убил Сью Шолто? — продолжал я.

— Но меня даже не было в Детройте, — начал оправдываться Андерсон. Голос его зазвучал выше на целую октаву, словно страх камертоном звенел у него в голове. Он по-прежнему сжимал в руке пистолет, но это не добавило ему храбрости.

— Андерсон обманул тебя, заставив делать грязную работу, — не унимался я. — Он притворялся, что готов помочь твоему народу, но как только Бесси стала для него опасна, он уничтожил ее. Ты хочешь, чтобы он использовал тебя и дальше, Ленд?

— Уберите оружие. Я хочу с вами поговорить, — тихо приказал Гектор Андерсону. Он шагнул к нему, и от его громадного тела повеяло жутью, словно от ожившей статуи.

— Ни с места, не то стреляю, — пригрозил ему Андерсон.

Пистолет дернулся у него в руке, и я заметил, как сомкнулись на курке пальцы.

Все это время Ленд, не ослабляя хватки, держал меня за окаменевшее плечо. Внезапно оттолкнув меня, он пригнулся и молниеносно подскочил к Андерсону. Андерсон успел выстрелить шесть раз, прежде чем Ленд выбил у него пистолет. Спрыгнув на землю, я поискал пистолет в пыли, но не нашел. Когда я поднял голову, Андерсон стоял на пороге бледный и перепуганный. Ленд лежал у его ног. Бросившись к Андерсону, я врезал ему левой, потому что правая у меня была ранена.

Он хотел ударить меня в пах, но попал по бедру. Я вцепился в него и ударил левой. Нос его хрустнул под моим кулаком. Вывернувшись, он бросился наутек, но я догнал его и, схватив сзади за шиворот и между ног, швырнул через перила веранды. Тяжело грохнувшись о землю, он с минуту полежал неподвижно, а затем стал подниматься.

Я подошел к нему, дождался, пока он встанет, потом ударил левой и рассек верхнюю губу. Он понял, что я хочу его прикончить, и, обхватив меня своей жирной ручищей за шею, попытался перекинуть через бедро. Собрав остатки сил, я вырвался и, вмазав ему коленкой в поясницу, сбил с ног. Он зашатался, увлекая меня за собой. Я ударил его левой. Нижняя часть его лица покраснела от крови. Я опять ударил его левой, и он, застонав, рухнул. Подняв его на ноги, я снова ударил левой. Он лягнул меня, но потерял равновесие и снова упал. Я опять помог ему встать и опять ударил. Попав кулаком ему в шею, я услышал, как хрустнула гортань. Когда он упал на этот раз, я не стал его трогать. Я был ужасно доволен.

Тогда с веранды спустился Гектор Ленд. Он шел неторопливо, кровь стекала по его лицу, с той стороны, где пуля задела висок. Он отстранил меня, чтобы пройти, и я, качнувшись, растянулся во весь рост в пыли.