Агата Кристи - Багдадская встреча. Смерть приходит в конце (сборник)

– И что меня нужно лучше кормить, а если он узнает, что я недоволен и со мною плохо обращались, он очень рассердится.

Губы подростка растянулись в хитрой улыбке.

– Ты капризный, испорченный ребенок, – решительно заявила Иса. – Я так и скажу Имхотепу.

– Нет, бабушка, не говори… – Улыбка Ипи стала ласковой, хотя и несколько дерзкой. – Мы с тобою, бабушка, единственные в семье имеем мозги.

– Какое бесстыдство!

– Отец полагается на твое мнение… он знает, что ты мудрая.

– Возможно… да, действительно… но ты не должен мне это говорить.

Ипи рассмеялся:

– Тебе лучше быть на моей стороне, бабушка.

– О каких сторонах ты говоришь?

– Старшие братья очень недовольны, ты об этом знаешь? Конечно, знаешь. Хенет тебе все доносит. Сатипи пилит Яхмоса днем и ночью, при любом удобном случае. А Себек свалял дурака при продаже леса и боится, что отец придет в ярость, когда узнает. Понимаешь, бабушка, через год или два я стану совладельцем отца, и он будет делать все, что я пожелаю.

– Ты, младший в семье?

– При чем тут возраст? Власть принадлежит моему отцу, а я единственный, кто знает, как с ним обращаться!

– Непозволительно вести такие речи, – сказала Иса.

– Ты же не дура, бабушка… – тихо ответил Ипи. – И прекрасно знаешь, что мой отец, несмотря на все свое бахвальство, человек слабый…

Он умолк на полуслове, заметив, что Иса слегка повернула голову и смотрит поверх его плеча. Оглянувшись, мальчик увидел Хенет, стоявшую прямо у него за спиной.

– Значит, Имхотеп слабый человек? – переспросила Хенет своим тихим, хныкающим голосом. – Сдается мне, он будет недоволен, если узнает, что ты так о нем говоришь.

Ипи натянуто рассмеялся:

– Но ты же не скажешь ему… Послушай, Хенет, пообещай мне… Милая Хенет…

Хенет проскользнула к Исе и сказала, слегка повысив голос, но с теми же хныкающими интонациями:

– Конечно, я никогда не хотела неприятностей – ты это знаешь… Я предана всем вам. И ничего не скажу, если не сочту это своим долгом…

– Я просто дразнил бабушку, только и всего, – нашелся Ипи. – Я так и скажу отцу. Он поймет, что я не мог всерьез говорить такое.

Коротко кивнув Хенет, он вышел из комнаты.

Хенет посмотрела ему вслед и повернулась к Исе:

– Чудесный мальчик – чудесный, взрослый мальчик… И какие смелые речи!

– Опасные речи, – возразила Иса. – Мне не нравятся мысли, которые бродят у него в голове. Мой сын слишком балует его.

– А почему бы и нет? Такой красивый, милый мальчик…

– Судить надо не по внешности, а по делам, – отрезала Иса.

Помолчав несколько секунд, она медленно проговорила:

– Хенет, мне тревожно.

– Тревожно, Иса? Что тебя беспокоит? В любом случае хозяин скоро вернется, и все будет хорошо.

– Будет ли? Сомневаюсь… – Она снова умолкла. – Мой внук Яхмос в доме?

– Я только что видела, как он подходил к галерее.

– Ступай, скажи ему, что мне нужно с ним поговорить.

Хенет удалилась. Она нашла Яхмоса в прохладной тени галереи с разноцветными колоннами и передала просьбу Исы. Тот поспешил на зов бабушки.

– Яхмос, Имхотеп скоро вернется, – без предисловий сказала Иса.

Доброе лицо Яхмоса осветилось радостью.

– Да, и я этому рад.

– Всё в порядке? Дела идут хорошо?

– Все указания моего отца выполнены, насколько это возможно.

– А что с Ипи?

Яхмос вздохнул:

– Отец слишком балует его. Парню это не на пользу.

– Ты должен объяснить это Имхотепу.

На лице Яхмоса отразилось сомнение.

– Я поддержу тебя, – пообещала Иса.

– Иногда мне кажется, – Яхмос снова вздохнул, – что меня окружают сплошные трудности. Но когда отец вернется, все должно наладиться. Он сам будет принимать решения. В его отсутствие очень трудно исполнять его волю, особенно если учесть, что у меня самого нет власти и я действую только по его поручению.

– Ты хороший сын – верный и любящий, – медленно проговорила Иса. – И хороший муж – если согласиться с пословицей, что мужчина должен всю жизнь любить жену, кормить и одевать ее, покупать дорогие умащения для ее красоты и радовать ее сердце. Но есть еще одно правило – оно звучит так: «Не позволяй ей командовать собой». На твоем месте, внук, я бы прислушалась к этому правилу…

Яхмос посмотрел на нее, густо покраснел и вышел.

В доме царила суматоха – все готовились к возвращению хозяина. На кухне уже выпекли сотни хлебов и теперь жарили уток; оттуда распространялся запах лука, чеснока и разных пряностей. Женщины кричали, раздавали указания, слуги передвигались бегом.

Отовсюду доносился шепот: «Хозяин… хозяин приезжает…»

Ренисенб, помогавшая плести гирлянды из цветков мака и лотоса, чувствовала, как ее сердце наполняется волнением и радостью. Отец возвращается домой! В последние несколько недель она незаметно для себя вернулась к прежней жизни. Исчезло возникшее у нее чувство – похоже, вызванное словами Хори, – что она столкнулась с чем-то незнакомым и странным. Она была прежней Ренисенб – Яхмос, Сатипи, Себек и Кати тоже не изменились, – и теперь, как и раньше, дом погрузился в суету подготовки к возвращению Имхотепа. Пришло известие, что тот будет дома до наступления ночи. Одного из слуг оставили на берегу реки, чтобы он предупредил о приближении хозяина, и вот наконец послышался его громкий радостный голос.

Ренисенб уронила цветы и выбежала на улицу вместе с остальными. Все поспешили к пристани на берегу Реки. Яхмос с Себеком уже были здесь, окруженные небольшой толпой рыбаков и крестьян, – они взволнованно переговаривались и указывали на реку.

Вверх по течению быстро плыла барка с большим квадратным парусом, надуваемым северным ветром. Вслед за нею двигалась барка-кухня, заполненная мужчинами и женщинами. Теперь Ренисенб увидела отца, сидящего с цветком лотоса в руке. Рядом с ним был еще кто-то – наверное, певец, подумала Ренисенб.

Крики на берегу стали громче, Имхотеп приветственно помахал рукой, и матросы стали вытягивать фалы. Послышались крики: «С возвращением, хозяин!», призывы к богам и благодарности за благополучное путешествие, и через несколько мгновений Имхотеп ступил на берег, здороваясь с семьей и отвечая на громкие приветствия, как того требовал этикет.

– Хвала Себеку, сыну Нейт, который хранил тебя от опасностей на воде!..

– Хвала Птаху, который привел тебя к нам, к югу от стен Мемфиса!..

– Хвала Ра, освещающему обе Земли!..

Ренисенб, поддавшись общему волнению, пробралась в первый ряд.

Имхотеп стоял с важным видом, и Ренисенб вдруг подумала: «Оказывается, он совсем небольшого роста. Мне казалось, что отец гораздо выше».

Ее охватило чувство, похожее на страх.

Неужели ее отец усох? Или ее просто подвела память? Она помнила его величественным и властным, хотя временами суетливым, склонным поучать всех подряд. Бывало, Ренисенб посмеивалась над ним, но всегда считала его личностью. Теперь же она видела перед собой маленького и плотного пожилого мужчину, безуспешно пытавшегося выглядеть важным и значительным… Что с нею случилось? Откуда у нее в голове взялись эти непочтительные мысли?

Имхотеп, произнеся пышные церемониальные фразы, приличествовавшие случаю, начал здороваться с домочадцами:

– О, мой дорогой Яхмос, весь лучащийся улыбкой, надеюсь, ты был старателен в мое отсутствие? И Себек, мой красивый сын, вижу, ты по-прежнему наполняешь радостью мое сердце. А вот Ипи… мой дражайший Ипи, дай мне на тебя посмотреть… отступи-ка назад, вот так. Вырос, стал настоящим мужчиной, как приятно вновь тебя обнять! И Ренисенб… моя дорогая дочь… снова дома. Сатипи, Кайт, не менее дорогие моему сердцу дочери… И Хенет, моя верная Хенет…

Опустившись на колени, Хенет обнимала ноги хозяина и нарочито вытирала слезы радости.

– Я рад видеть тебя, Хенет… Ты здорова, счастлива? Предана, как всегда, это так приятно сердцу… А вот мой превосходный Хори, такой искусный в расчетах и письме! Всё в порядке? Я не сомневаюсь в этом.

Когда приветствия закончились и гомон утих, Имхотеп поднял руку, призывая к тишине, и заговорил громким и ясным голосом:

– Мои сыновья и дочери! Друзья! У меня есть для вас новость. Как вы все знаете, я долгие годы был в определенном смысле одинок. Моя жена – ваша мать, Яхмос и Себек, – и моя сестра – твоя мать, Ипи, – обе уже давно ушли к Осирису. Поэтому я привез в дом новую сестру для Сатипи и Кайт. Смотрите, это моя наложница Нофрет, которую вы должны полюбить – ради меня. Она приплыла со мною из Мемфиса на Севере и будет жить здесь, когда я снова уеду.

С этими словами Имхотеп вывел вперед женщину. Она стояла рядом с ним, вскинув голову и прищурившись – молодая, надменная и прекрасная.

«Но она так молода… наверное, не старше меня», – с удивлением подумала Ренисенб.

Нофрет замерла неподвижно. На ее губах играла легкая улыбка, выражавшая скорее презрение, чем желание понравиться. У девушки были очень прямые черные брови и бархатистая бронзовая кожа, а длинные и густые ресницы почти скрывали глаза.

Семья растерянно смотрела на нее. Все молчали.

– Ну, дети, подойдите и поздоровайтесь с Нофрет, – сказал Имхотеп; в голосе его сквозило раздражение. – Разве вы не знаете, как следует приветствовать наложницу отца, когда он приводит ее в дом?

Наконец требуемые слова приветствия были произнесены – неуверенно и с явной неохотой.

– Так-то лучше! – радостно воскликнул Имхотеп. Возможно, своей подчеркнутой сердечностью он пытался скрыть неловкость. – Нофрет, Сатипи, Кайт и Ренисенб отведут тебя на женскую половину. Где сундуки? Их уже вынесли на берег?

С барки выгружали дорожные сундуки с закругленными крышками. Имхотеп сказал Нофрет:

– Твои драгоценности и одежды в целости и сохранности. Проследи, чтобы с ними обращались аккуратно.