– Да, чудесно, – едва слышно произнесла Виктория. От живописного описания всех этих лакомств у нее закружилась голова. Неужели Маркус действительно устроит такой пир, а если да, как скоро это может случиться?

– Мне казалось, вы уехали в Басру, – заметила миссис Кардью-Тренч, обращаясь к Кросби.

– Вернулся вчера, – ответил капитан и посмотрел на балкон. – Что это там за разбойник? В чудно́м плаще и здоровущей шляпе.

– Так это же сэр Руперт Крофтон Ли, – отозвался Маркус. – Прошлым вечером его привез из посольства мистер Шрайвенхэм. Очень приятный господин, очень известный путешественник. Пересекает на верблюдах Сахару и совершает восхождения на вершины гор. Беспокойная и опасная жизнь. Мне такая не по вкусу.

– Так это он самый? – уточнил Кросби. – Читал его книгу.

– Я летела с ним в одном самолете, – вставила Виктория.

Оба англичанина – или ей это только показалось – посмотрели на нее с интересом.

– Ужасно заносчивый и самодовольный тип, – неодобрительно высказалась Виктория.

– Я знала его тетку в Симле, – сказала миссис Кардью-Тренч. – Вся их семья такая. Умные, этого у них не отнимешь, но и избытком скромности не страдают.

– Сидит там с самого утра и ничего не делает, – с оттенком неодобрения заметила Виктория.

– Это из-за желудка, – объяснил Маркус. – Ничего не принимает. Печально.

– А мне вот непонятно, – подала голос миссис Кардью-Тренч, – почему вы никак не худеете, хотя и никогда не едите.

– Все дело в питье. – Маркус глубоко вздохнул. – Я слишком много пью. Сегодня приезжает моя сестра с мужем, и я буду пить и пить, чуть ли не до самого утра. – Он снова вздохнул и, как всегда неожиданно, крикнул: – Иисус! Иисус! Принеси то же самое.

– Мне ничего не надо, – спохватилась Виктория.

Мистер Дэйкин тоже отказался и незаметно удалился, а Кросби поднялся в свой номер.

– Как обычно, лимонад? – Миссис Кардью-Тренч щелкнула ногтем по стакану Дэйкина. – Плохой знак.

Виктория спросила, почему это плохой знак.

– Когда мужчина только пьет, он одинок.

– Да, моя дорогая, – согласился Маркус. – Тут вы правы.

– А он действительно выпивает?

– Потому и повышения не получает, – сказала миссис Кардью-Тренч. – Держится за свое место, а на большее и не рассчитывает.

– Но он очень хороший человек, – великодушно отозвался Маркус.

– Какое там! – отмахнулась миссис Кардью-Тренч. – Ни рыба ни мясо. Работает спустя рукава, занимается пустяками, ни стойкости, ни хватки. Приехал на Восток и опустился. Не он первый, не он последний.


Поблагодарив Маркуса за угощение и отказавшись от предложенного второго коктейля, Виктория поднялась в свою комнату, разулась, легла на кровать и задумалась. Трех с небольшим фунтов, до которых сократился ее капитал, едва ли хватит на оплату номера и питания. Если и дальше держаться на коктейлях, орешках, оливках и картофельных чипсах, то можно, пользуясь расположением владельца отеля, протянуть еще несколько дней. Но рано или поздно он предъявит счет, и сколь долго тогда согласится ждать оплаты? Этого она не знала. Разумеется, Маркус не столь беспечен в денежных вопросах, как могло показаться на первый взгляд. Ей бы, конечно, следовало найти гостиницу подешевле. Однако где и как искать такую? В первую очередь и как можно скорее необходимо найти работу. Но, опять-таки, куда здесь обращаются за работой? И за какой работой? У кого можно спросить совета? Как это унизительно – оказаться практически без гроша в чужом городе, где ты никого и ничего не знаешь… Виктория не сомневалась: ей бы только освоиться немного, понять, что и как, и тогда бы уж она своего не упустила. Знать бы, когда Эдвард вернется из Басры… А вдруг (вот ужас!) он совсем ее забыл? И какого черта она вот так, не подумав, сорвалась с места и понеслась в Багдад? В конце концов, кто такой Эдвард и чем он занимается? Всего-навсего обычный молодой человек с обворожительной улыбкой. И как его фамилия? Знала б – могла бы, по крайней мере, телеграмму отправить. Хотя нет, не могла бы – она ведь даже не знает, где он живет… Она ничего не знает – вот в чем проблема. Отсюда и отсутствие простора для маневра.

А еще плохо то, что ей не к кому обратиться за советом. Маркус – добрый, но выслушать толком не может. К миссис Кардью-Тренч нельзя – та с самого начала приняла ее с недоверием. Миссис Гамильтон Клипп уехала в Киркук. И к доктору Рэтбоуну не пойдешь…

Надо раздобыть денег или найти работу. Любую работу. Присматривать за детьми, наклеивать марки в конторе, прислуживать в ресторане… Иначе ее отправят к консулу и вышлют в Англию, и она уже никогда больше не увидит Эдварда…

На этом месте Виктория, совершенно вымотанная переживаниями, и уснула.

II

Проснувшись через несколько часов, она, решив, что, как говорится, если суждено быть повешенным за ягненка, почему бы не украсть овцу, спустилась в ресторан и не отказала себе в удовольствии отведать всего, что привлекло ее в отнюдь не скудном меню. Закончив, она почувствовала себя слегка отяжелевшим удавом, но определенно пришла в гораздо лучшее расположение духа.

«Что толку изводить себя беспокойством, – решила Виктория, – отложу-ка я все до завтра. Может, что-нибудь подвернется, или я что-то придумаю, или, наконец, Эдвард вернется…»

Прежде чем ложиться спать, она отправилась прогуляться у реки. Поскольку в городе, по ощущениям жителей Багдада, стояла арктическая зима, других гуляющих не было. Лишь один официант стоял у перил и смотрел на воду внизу, да и тот при появлении Виктории виновато подхватился и поспешил в отель через служебную дверь.

– По крайней мере, я сюда добралась, – подбодрила себя Виктория, – и дальше тоже как-нибудь справлюсь. Что-нибудь обязательно подвернется.

Укрепив себя таким утверждением в духе небезызвестного мистера Микобера[12], она и отправилась в постель, а официант снова выскользнул наружу и продолжил начатое дело, заключавшееся в спуске к реке длинной узловатой веревки.

Немного погодя к нему присоединился некто, таившийся дотоле в тени.

– Всё в порядке? – спросил, понизив голос, мистер Дэйкин.

– Да, сэр. Ничего подозрительного не отмечено.

Завершив, к полному своему удовольствию, начатое, мистер Дэйкин отступил в тень, сменил белую курточку официанта на свой неприметный синий, в мелкую полоску, пиджак и, пройдя неслышно по террасе, остановился у края воды, там, куда выходили поднимавшиеся с улицы ступени.

– Холодает вечерами, – заметил, спускаясь к нему, капитан Кросби, находившийся до сего времени в баре. – Вам-то, после Тегерана, это, должно быть, не так заметно.

Некоторое время они молча курили. Если не разговаривать в полный голос, подслушать их никто не мог.

– Кто эта девчонка? – спросил негромко Кросби.

– Похоже, племянница археолога, Понсфута Джонса.

– Ну, тогда ладно. Но прилететь на одном самолете с Крофтоном Ли…

– И все же на веру ничего принимать нельзя, – сказал Дэйкин.

Снова молчание. Мужчины курили.

– Вы действительно полагаете целесообразным переезд из посольства в отель? – спросил Кросби.

– Да. Думаю, решение правильное.

– Даже несмотря на то, что все уже было проработано до мельчайших деталей?

– В Басре тоже все было проработано до мельчайших деталей, и тем не менее дело сорвалось.

– Да, знаю. Между прочим, Салаха Хасана отравили.

– Да, как и следовало ожидать. В консульстве ничего не пытались предпринять?

– Подозреваю, что пытались, но как-то невнятно. Какой-то парень достал револьвер… – Кросби помолчал, потом добавил: – Ему помешал Ричард Бейкер. Выбил оружие.

– Ричард Бейкер, – задумчиво повторил Дэйкин.

– Знаете его? Он…

– Да, знаю.

Снова пауза.

– Импровизация, – первым заговорил Дэйкин. – Вот на что я полагаюсь. Если, как вы говорите, мы все проработали и противник узнал наши планы, ему ничего не стоит принять соответствующие меры. Сильно сомневаюсь, что Кармайклу удастся приблизиться к посольству, а если даже и удастся… – Он покачал головой.

– Послушайте, только мы с вами и Крофтон Ли в курсе того, что на самом деле происходит.

– Они узнают, что Крофтон Ли перебрался сюда из посольства.

– Конечно, узнают. Иначе и быть не может. Но в том-то и дело, Кросби, что в ответ на нашу импровизацию им тоже придется импровизировать. Быстро думать, быстро реагировать, в спешке принимать решения… Действовать, так сказать, снаружи. Они не могли внедрить в «Тио» своего человека в расчете на шестимесячное ожидание. До последнего времени отель вообще не фигурировал ни в каких расчетах. Использовать «Тио» как место встречи – об этом никто не думал, и никто этого не предлагал.

Он посмотрел на часы.

– Мне пора. Надо повидаться с Крофтоном Ли.


Стучать в дверь сэра Руперта Ли Дэйкину не пришлось – ему открыли.

В комнате путешественника горела лишь одна лампа для чтения. Рядом стоял стул. Закрыв дверь, сэр Руперт снова сел и положил на стол небольшой автоматический пистолет.

– Ну что, Дэйкин? Думаете, придет?

– Думаю, придет. Вы ведь с ним ни разу не встречались?

Путешественник покачал головой:

– Нет. Очень рассчитываю познакомиться сегодня. Мужественный, должно быть, молодой человек.

– О да, – согласился Дэйкин, но в его бесстрастном голосе прозвучала легкая нотка удивления тем, что этот всем известный факт еще требует подтверждения. – Мужественный.

– Я имею в виду не только смелость, – продолжал сэр Руперт. – Смелость на войне – это великолепно. Но я имею в виду еще и…

– Воображение? – подсказал Дэйкин.

– Да. Обладать крепостью духа, чтобы верить в то, что представляется невозможным. Рисковать жизнью, чтобы выяснить, что в какой-то потешной истории нет ничего потешного. Тут требуется нечто, чего нынешним молодым людям обычно недостает. Надеюсь, он придет.

– Думаю, придет, – согласился Дэйкин.