— Как вы считаете, она — человек правдивый?

— Правдивый? Ну, это вопрос не из простых. Я даже не знаю, что вам сказать, не было возможности проверить… Насколько я ее знаю, вполне правдивый.

— Значит, если она что-то заявила, это, скорее всего, правда?

Лицо доктора Рендела выразило легкую озабоченность:

— Ну, этого я утверждать не могу. Я о ней почти ничего не знаю. Хотите, спрошу миссис Скотт. Ей в данном случае виднее.

— Нет-нет. Обойдемся без этого.

— Вы меня прямо интригуете, — добродушно признался доктор Рендел. — Что же она такого заявила? Оболгала кого-нибудь? В смысле оклеветала?

Пуаро лишь покачал головой. Он сказал:

— Видите ли, пока все это никак не подлежит разглашению. В моем расследовании я делаю только первые шаги.

Доктор Рендел не без сухости заметил:

— Наверное, вам надо поспешать.

— Вы правы. Времени у меня в обрез.

— Не скрою, вы меня удивляете… Мы здесь все были уверены, убийство — дело рук Бентли. Ни у кого и сомнений не было.

— Самое заурядное убийство в корыстных целях, ничем не примечательное. Так бы вы сказали?

— Да… да, вполне справедливое резюме.

— А Джеймса Бентли вы знали?

— Пару раз он приходил ко мне за врачебной консультацией. Очень тревожился о своем здоровье. Наверное, всю жизнь мамочка с ложечки кормила. Такое бывает часто. И у нас здесь, кстати, есть такое семейство.

— Неужели?

— Да. Миссис Апуорд. Лора Апуорд. На своем сыночке прямо помешана. От своей юбки не отпускает. Он то парень умный — между нами говоря, не такой умный, каким себя сам считает, но явно не без способностей. Ведь Робин — подающий надежды драматург.

— Они здесь давно живут?

— Три или четыре года. Вообще Бродхинни разрослась более или менее недавно. Поначалу — лишь несколько коттеджей вокруг Лонг-Медоуз. Вы, насколько я знаю, остановились именно там?

— Там, — подтвердил Пуаро без особого восторга.

Доктор Рендел озадаченно хмыкнул.

— Тоже мне дом для приезжих, — буркнул он. — Что она смыслит в гостиничном деле, эта молодуха? Ровным счетом ничего. Всю свою замужнюю жизнь провела в Индии, где слуг у нее было предостаточно. Готов спорить, вам там неудобно. Никто у нее долго не задерживается. Что до старины Саммерхэйя, бедняга носится с идеей выращивать фрукты и овощи на продажу, но это пустой номер. Он человек свойский, но у него нет коммерческой жилки, а в наши дни без коммерческой жилки на плаву не продержаться. Думаете, я лечу больных? Ошибаетесь. Я большой мастер выписывать рецепты и выдавать справки. Но Саммерхэйи мне нравятся. Она — существо очаровательное, а Саммерхэй, хоть и может вспылить и частенько бывает мрачен, все равно свой в доску, старая гвардия. Малый что надо. Жаль, что вы не знали старого полковника Саммерхэйя, вот уж у кого был необузданный нрав, сущий был дьявол.

— Он был отцом майора Саммерхэйя?

— Да. Наследство им старик оставил более чем скромное, и, разумеется, после его смерти пришлось платить всевозможным кредиторам, так что деньги у них совсем вывелись, но, поди ж ты, прикипели к старым стенам, продавать дом не хотят. И не знаешь, то ли восхищаться ими, то ли говорить «дураки».

Он посмотрел на часы.

— Не смею вас задерживать, — понял намек Пуаро.

— Еще несколько минут есть. К тому же я хотел представить вас жене. Не понимаю, куда она подевалась. Ваш приезд ее страшно заинтересовал. Мы оба помешаны на преступлениях. Много об этом читаем.

— Что именно: криминология, детективы или воскресные газеты?

— Все подряд.

— Снисходите ли вы до «Санди компэниэн»?

Рендел засмеялся:

— Какое же воскресенье без такого чтива?

— Месяцев пять назад эта газета печатала довольно занятные статьи. К примеру, насчет женщин, в чью жизнь вошла трагедия — они оказались втянуты в убийство.

— Да, я эту статью помню. Наполовину — чистая брехня.

— Вы так считаете?

— Ну, о деле Крейга мне известно только из газет, а вот о Джейнис Кортленд могу сказать, что невинной овечкой она не была. Распутная бабенка. Я это знаю, потому что ее мужа лечил мой дядя. Кортленд, разумеется, был не подарок, но и женушка его ненамного лучше. Она окрутила этого сопляка и науськала — убей. Дальше он отправляется в тюрьму за непредумышленное убийство, а она остается богатой вдовушкой и вскоре выскакивает за другого.

— В «Санди компэниэн» об этом ничего нет. А за кого она вышла, не помните?

Рендел покачал головой:

— Фамилию его я не знаю, но от кого-то слышал, что пристроилась она неплохо.

— После этой статьи у читателя возникает вопрос: а где эти четыре женщины сейчас? — задумчиво произнес Пуаро.

— Вы правы. Может, на прошлой неделе кто-то из них был вместе с тобой на коктейле. Спорить готов, о своем прошлом они не распространяются. А уж по этим фотографиям их нипочем не узнать. Клянусь Богом, они там все на одно лицо.

Пробили часы, и Пуаро поднялся:

— Не хотел бы злоупотреблять вашим вниманием. Вы были очень любезны.

— Боюсь, ничем вам не помог. Да и что занятой человек может знать о приходящей прислуге? Но подождите минутку, я обязательно должен представить вас жене. Если вы вот так уйдете, она мне этого не простит.

Опередив Пуаро, он вышел в холл и громко позвал:

— Шила! Шила!

Сверху донесся негромкий голос.

— Иди сюда. У меня для тебя сюрприз.

По ступеням легко сбежала худенькая белокожая блондинка.

— Шила, это мосье Эркюль Пуаро. Каков сюрприз, а?

— Ах! — Казалось, миссис Рендел лишилась дара речи. Ее очень тусклые голубые глаза в испуге уставились на Пуаро.

— Мадам, — засвидетельствовал свое почтение Пуаро и склонился к ее руке с чисто французской галантностью.

— Мы слышали, что вы здесь, — оправилась от шока Шила Рендел. — Но и подумать не могли… — Она оборвала фразу на полуслове и заискивающе глянула на мужа.

«Понятно, — подумал Пуаро, — он для нее царь и Бог».

Произнеся несколько напыщенных фраз, Пуаро распрощался с хозяевами.

Впечатление осталось такое: доктор Рендел весел и радушен, а миссис Рендел — бессловесна и испугана.

И к этой чете по вторникам с утра приходила миссис Макгинти. Ладно, на первый раз с них достаточно.

2

Хантер-Клоуз оказался массивным сооружением в викторианском стиле, к нему вела длинная неухоженная подъездная дорожка, заросшая сорной травой. В свое время этот дом не считался большим, но для нынешних обитателей он был явно велик — поддерживать порядок тут было некому.

Дверь Пуаро открыла женщина, показавшаяся ему иностранкой. Он спросил, можно ли видеть миссис Уэтерби.

Она внимательно посмотрела на него, потом сказала:

— Не знаю. Заходите, вас прошу. Может, вам надо мисс Хендерсон?

Она оставила его в холле. Если пользоваться терминологией агентов по продаже недвижимости, холл был «полностью обставлен» антиквариатом со всего света. Особой чистотой он не блистал, там и сям виднелись следы пыли.

Наконец девушка-иностранка вернулась. Она сказала: «Заходите, вас прошу» — и провела его в холодную комнату с большим столом. На каминной доске стоял объемистый и довольно зловещий медный кофейник с огромным искривленным носиком, прямо тебе ястребиный клюв.

За спиной Пуаро открылась дверь, и в комнату вошла девушка.

— Моя мама лежит, — сказала она. — Чем могу быть полезна?

— Вы мисс Уэтерби?

— Хендерсон. Мистер Уэтерби — мой отчим.

Ей было лет тридцать, заурядная с виду, крупная и неуклюжая. Глаза внимательные, чуть встревоженные.

— Я желал бы услышать от вас о миссис Макгинти, которая здесь работала.

Она посмотрела на него с недоумением:

— Миссис Макгинти? Но она умерла.

— Знаю, — мягко перебил ее Пуаро. — И тем не менее хотел бы, чтобы вы о ней рассказали.

— Ах так. По поводу страховки?

— Нет, дело не в страховке. Я ищу свежие факты.

— Свежие факты. Насчет… ее смерти?

— Меня наняли адвокаты Джеймса Бентли, — объяснил Пуаро, — чтобы я провел дополнительное расследование.

Не сводя с него глаз, она спросила:

— А разве ее убил не он?

— Суд присяжных решил, что он. Но присяжные тоже люди, иногда ошибаются и они.

— Тогда, выходит, ее убил кто-то другой?

— Вполне возможно.

— Кто же? — резко спросила она.

— Вот, — негромко заметил Пуаро, — в чем вопрос.

— Ничего не понимаю.

— Нет? Но кое-что рассказать о миссис Макгинти вы можете?

— Могу, наверное… — с неохотой согласилась она. — Что вы хотите знать?

— Для начала… что вы о ней думаете?

— Как «что»? Да ничего особенного. Женщина как женщина.

— Разговорчивая или молчаливая? Любопытная или сдержанная? Общительная или угрюмая? Симпатичная женщина… или не очень?

Мисс Хендерсон задумалась.

— Работала она хорошо… Только поговорить очень любила. Иногда такое загибала… Вообще-то она мне… не очень нравилась.

Открылась дверь, и горничная-иностранка сказала:

— Мисс Дейдри, ваша мама говорит: приведите, вас прошу.

— Мама хочет, чтобы я привела к ней этого джентльмена?

— Да, пожалуйста, спасибо.

Дейдри Хендерсон с сомнением взглянула на Пуаро:

— Вы подниметесь к маме?

— Разумеется.

Дейдри провела его через холл, потом вверх по лестнице. Вдруг она сказала невпопад:

— От этих иностранцев иногда так устаешь.

Поскольку она явно имела в виду их служанку, а не случайного гостя, Пуаро не принял ее слова близко к сердцу. Что от нее ждать, от этой Дейдри Хендерсон? Словно неотесанная простолюдинка.