— Мод Уильямс. Могу я как-то… ему помочь?

— Думаю, что да. Есть люди, мисс Уильямс, которые считают, что Джеймс Бентли невиновен. Они собирают факты, чтобы доказать это. Расследование возглавляю я и могу сказать, что кое-чего уже добился… да, определенно добился.

Он произнес эту ложь не моргнув глазом. Ибо считал ее крайне необходимой. Кто-то где-то должен забеспокоиться. Мод Уильямс наверняка не станет молчать, об их встрече она кому-нибудь расскажет, и это будет брошенным в пруд камнем — по воде пойдут круги…

Он сказал:

— Вы с Джеймсом Бентли много разговаривали. Он рассказывал вам о своей матери, о своей семье. Может быть, он упоминал кого-то, с кем он или его мать были в плохих отношениях?

Мод Уильямс задумалась.

— Нет… о плохих отношениях, пожалуй, речи не было. По-моему, его мать недолюбливала молодых женщин.

— Матери преданных сыновей никогда не любят молодых женщин. Я имею в виду нечто другое. Какая-нибудь семейная распря, вражда. Может, у кого-то был на них зуб?

Она покачала головой:

— Ни о чем таком я никогда от него не слышала.

— А о своей домовладелице, миссис Макгинти, он когда-нибудь говорил?

Она чуть поежилась:

— Не называя по имени. Однажды сказал, что она слишком часто потчует его копченой селедкой… а в другой раз — что домовладелица переживает из-за пропавшего кота.

— А он не говорил вам — прошу вас, будьте со мной откровенны, — что знает, где она держит деньги?

Девушка чуть побледнела, но тут же с вызовом вскинула подбородок:

— Представьте, да. У нас зашел разговор о том, что люди перестали доверять банкам, и он сказал, что его домовладелица хранит свободные деньги под половицей. И добавил: «Я спокойно могу их взять, когда ее нет дома». Не то что в шутку, он был не мастер шутить, а так, будто тревожился за нее — что же она такая легко мысленная?

— Ага, — сказал Пуаро. — Это хорошо. С моей точки зрения, разумеется. То есть кража для Джеймса Бентли — это скрытое действие за чьей-то спиной, но отнюдь не связанное с убийством. Ведь он мог бы сказать и по-другому: «Однажды кто-нибудь из-за этих денег даст ей по голове».

— В любом случае он не мог говорить об этом всерьез.

— Конечно. Но в разговоре, пусть легком и бездумном, наружу обязательно выходит ваша суть — что вы за человек. Умный преступник держит рот на замке, но умный среди преступников — большая редкость, обычно они тщеславны и болтливы, в итоге большинство из них удается поймать.

Мод Уильямс резко бросила:

— Поделом.

— Но ведь кто-то эту старушку убил.

— Кто же? Вам это известно? Вы до чего-то додумались?

— Да, — снова солгал Эркюль Пуаро. — Кое до чего я уже додумался. Но нам предстоит пройти длинный путь.

Девушка посмотрела на часы:

— Мне пора. У нас перерыв — всего полчаса. Этот Килчестер такая дыра, ужасное захолустье… Раньше я работала только в Лондоне. Позвоните, если понадобится какая-то помощь… настоящая помощь, понимаете?

Пуаро достал одну из своих визитных карточек. Написал на ней «Лонг-Медоуз» и номер телефона.

— Сейчас меня можно найти здесь.

Он не без огорчения заметил, что его имя не произвело на нее никакого впечатления. Что поделаешь, молодежь теперь пошла темная, бок о бок с ними ходят выдающиеся современники, а им и дела нет.

3

Возвращаясь автобусом в Бродхинни, Пуаро пребывал в более радужном настроении. По крайней мере, хоть кто-то верит в невиновность Джеймса Бентли. И не так уж он одинок на этом свете, как сам о себе думает.

Пуаро мысленно вернулся к своей встрече с Бентли в тюрьме. Она оставила тяжелый осадок. У заключенного даже не заискрилась надежда в глазах, приход Пуаро почти не вызвал у него интереса.

— Спасибо, — вяло сказал Бентли, — только вряд ли мне что-нибудь поможет.

Нет, врагов у него нет, это точно.

— Откуда взяться врагам, если тебя вообще едва замечают?

— А ваша мама? Может быть, враги были у нее?

— Не было. Все ее любили и уважали. — В его голосе послышалось легкое негодование.

— Как насчет ваших друзей?

— Друзей у меня нет, — ответил, вернее буркнул Джеймс Бентли.

Но тут он был не совсем прав. Мод Уильямс была ему другом.

«Чудесно все-таки заведено в природе, — подумал Эркюль Пуаро, — любой мужчина, с виду совсем не привлекательный, обязательно становится избранником какой-то женщины».

Проницательный Эркюль Пуаро верно заметил: у мисс Уильямс сильно развито материнское начало, хоть и выглядела она весьма эротично.

Она обладала качествами, которых Джеймс Бентли был напрочь лишен, — энергичная, волевая, не желающая пасовать перед обстоятельствами, полная решимости добиться своего.

Пуаро вздохнул.

Он в тот день наврал с три короба. Просто какой-то кошмар. Что поделаешь — это было необходимо.

«Ибо где-то в стоге сена, — сказал себе Пуаро, погружаясь в водоворот смешанных метафор, — наверняка есть иголка; среди спящих псов наверняка есть один, которому я должен наступить на лапу; и, если вытащить шило из мешка и выстрелить им в белый свет, оно обязательно воткнется в паршивую овцу!»

Глава 7

1

Коттедж, где жила миссис Макгинти, находился в нескольких шагах от автобусной остановки. На крылечке играли двое детей. Один грыз червивое с виду яблоко, другой кричал и колотил в дверь оловянным подносом. Оба были бесконечно счастливы.

Пуаро внес в шум и свою лепту, решительно постучав в дверь.

Из-за угла дома выглянула женщина. На ней был цветастый халат, волосы нечесаны.

— Прекрати, Эрни, — сказала она.

— Не хочу, — ответил Эрни и продолжал стучать дальше.

Пуаро сошел со ступенек и направился к углу дома.

— Никакой управы нет на этих детей, верно? — сказала женщина.

Пуаро считал, что управу найти можно, но высказать свое мнение остерегся.

Они прошли к задней двери.

— Переднюю дверь я держу запертой, сэр. Проходите, пожалуйста.

Через очень грязную комнату, предназначенную для мытья посуды, Пуаро проследовал в еще более грязную кухню.

— Ее убили не здесь, — сообщила женщина. — В гостиной.

Пуаро от неожиданности моргнул.

— Вы ведь насчет этого, верно? Вы иностранец, что остановился у Саммерхэйев?

— Так вам обо мне все известно? — спросил Пуаро с сияющей улыбкой. — Да, вы правы, миссис…

— Киддл. Муж у меня штукатур. Четыре месяца назад мы сюда въехали. Раньше-то жили с матерью Берта… Некоторые так говорили: «Неужто ты поселишься в доме, где человека убили?» А я им на это: «Какой-никакой, а дом, все лучше, чем ютиться в задней комнатенке и спать на двух креслах». Жилья не хватает, прямо беда, верно? А живем мы тут без всяких хлопот. Есть такое поверье: если в доме кого убили, привидения так и шастают по дому. А у нас все тихо! Показать, где это случилось?

Пуаро согласно кивнул, чувствуя себя как турист на экскурсии.

Миссис Киддл ввела его в небольшую комнату, заставленную тяжелой дубовой мебелью. Вид у комнаты в отличие от остальной части дома был нежилой.

— Тут она лежала, на полу, с разбитым затылком. Миссис Эллиот сама едва не окочурилась. Это ведь она нашла ее — она и Ларкин, из кооператива, который хлеб развозит. А деньги забрали наверху. Идемте, покажу.

Вслед за миссис Киддл Пуаро поднялся по лестнице и вошел в спальню, где находились громоздкий комод, никелированная кровать, несколько стульев и великое множество детской одежды, влажной и сухой.

— Она держала их здесь, — с гордостью сообщила миссис Киддл.

Пуаро огляделся. Трудно представить, что здесь, где сейчас буйно и беспорядочно шла жизнь новых жильцов, когда-то коротала дни аккуратная старушка, содержавшая свое жилище в чистоте и порядке. Здесь жила и почила миссис Макгинти.

— Это не ее мебель, надо полагать?

— Нет, что вы. Весь ее скарб увезла племянница из Каллавона.

От миссис Макгинти здесь не осталось и следа. На ее территории победно обосновалось семейство Киддлов. Жизнь вытеснила смерть.

Снизу донесся пронзительный детский вопль.

— Малышка проснулась, — пояснила миссис Киддл, хотя это и так было ясно.

Она кинулась вниз по лестнице, и Пуаро последовал за ней.

Здесь ему делать было нечего.

Он решил зайти к соседям.

2

— Да, сэр, ее нашла я.

Миссис Эллиот словно вещала с подмостков. Дом ее поражал чистотой, строгостью и порядком и совсем не походил на театр. Мысль о подмостках навевала лишь сама миссис Эллиот, сухопарая темноволосая особа, ибо рассказывала она о событии, прославившем ее на всю округу.

— Ларкин, булочник, пришел и постучал в мою дверь. «Миссис Макгинти, — говорит он, — не подает никаких признаков жизни. Уж не заболела ли?» Я и сама подумала: а что, вполне возможно. Возраст есть возраст, молодой ее не назовешь. У нее бывало сильное сердцебиение, сама мне говорила. Вдруг, думаю, удар человека хватил? Ну, я сразу к ней — их там двое мужчин, ясно, что в спальню к женщине им заходить неудобно.

Пуаро понимающе хмыкнул — приличия есть приличия.

— Ну, я сразу поспешила наверх. Тут же, на площадке, и он стоит — бледный что твоя смерть. В тот момент я и думать ничего не думала — я же не знала, что там приключилось. Громко стучу в дверь, ответа нет, тогда я поворачиваю ручку и вхожу. Все в комнате вверх дном — и половица торчит. «Э-э, — говорю я, — тут не иначе как ограбление. Только где же сама старушка?» И мы решили — заглянем в гостиную. Там ее и нашли… Лежит, несчастная, на полу с пробитой головой. Убийство! Я с первого взгляда поняла — убийство! Что же еще? Ограбление и убийство! Здесь, у нас, в Бродхинни! Ну, я как заголосила! Задала им всем работы. Бухнулась в обморок. Они бегом в «Три утки», притащили мне бренди. Меня потом еще полдня трясло. «Не надо так переживать, матушка, — сказал мне сержант, когда приехал. — Не надо так переживать. Идите домой, приготовьте себе чашку хорошего чая и успокойтесь». Я так и сделала. А Эллиот, едва порог переступил, сразу спрашивает: «Что такое, что случилось?» — и смотрит на меня. А я все дрожь унять не могу. С детства была чувствительной.