— Но, дорогая, — воскликнула Розамунд, — мы ведь хотим взять стол как раз для нашей новой постановки. Как ты правильно сказала, это будет необходимая цветовая гамма, а к этому — или восковые цветы, или коллекция чучел колибри. Это будет так стильно!

— Понимаю, — кивнула Сьюзен, — но не думаю, что твои доводы весомее моих. Ты можешь взять для сцены любой раскрашенный под малахит стол из реквизита, а для моего салона нужна подлинная вещь.

— Вот что, леди, — вмешался Джордж. — Почему бы не решить это дело по-спортивному? Скажем, бросить монетку или разыграть в карты? К тому же это будет весьма стильно, вполне в духе времени изготовления этого стола.

Лицо Сьюзен озарилось очаровательной улыбкой, она казалась, как всегда, уверенной в себе.

— Мы с Розамунд поговорим об этом завтра.

Джордж с интересом переводил взгляд с ее лица на лицо Розамунд, на котором было рассеянное, почти отрешенное выражение.

— А на кого вы поставите, тетя Элен? — спросил Джордж. — Я бы сказал, шансы почти равны. На стороне Сьюзен — решительность, а Розамунд так поразительно целеустремленна.

— А может быть, отказаться от колибри? — пробормотала Розамунд. — Одну из этих больших китайских ваз можно переделать в прелестную лампу с золотистым абажуром…

Мисс Джилкрист поспешила внести свою лепту в установление мира:

— В этом доме столько прекрасных вещей, Зеленый стол просто прелесть. Я такого никогда не видела. Он, должно быть, дорого стоит.

— Его стоимость, конечно, будет вычтена из моей доли наследства, — сухо откликнулась Сьюзен.

— О, простите, я не хотела сказать… — Мисс Джилкрист не знала куда деваться от смущения.

— Стоимость стола можно вычесть из нашей доли, — вставил Майкл. — Даже добавив для ровного счета восковые цветы.

— Они так чудно выглядят на этом столе, — механически обронила мисс Джилкрист. — Так к месту, так художественно.

Но никто не обращал внимания на продиктованные самыми благими побуждениями банальности мисс Джилкрист.

Высоким нервным голосом вновь заговорил Грег:

— Сьюзен нужен этот стол!

Наступило мгновенное замешательство, словно слова Грега перевели разговор в другую тональность.

Элен быстро спросила:

— А ты, Джордж, что хочешь получить в действительности?

Джордж широко ухмыльнулся, и напряжение явно спало.

— Я просто хотел подразнить старика Тимоти, — сказал он. — Совершенно невозможная личность! И, заметьте, своими патологическими штучками он всегда умеет поставить на своем.

— Будьте снисходительны к больному человеку, — воззвала мисс Джилкрист.

— Он просто хам и старая брюзга, — возразил Джордж.

— Разумеется, — согласилась Сьюзен. — Лично я считаю, что он здоров, как ломовая лошадь. А ты как думаешь Розамунд?

— Что?

— Я говорю, что у дяди Тимоти со здоровьем все в полном порядке.

— Думаю, что да. — Тон у Розамунд был рассеянным. — Прошу прощения, я размышляла о том, какое освещение лучше подойдет к этому столу.

— Видите? — спросит Джордж. — Человек одной идеи! Твоя жена, Майкл, опасная женщина. Надеюсь, ты понимаешь это?

— Я понимаю, — хмуро отозвался Майкл.

Джордж, которого все это забавляло, продолжил:

— Итак, Великая Битва За Стол! Она разыграется завтра. Противники будут сражаться корректно, но с мрачной решимостью. Нам всем нужно выбрать себе фаворита. Лично я выбираю Розамунд, которая кажется — но только кажется — такой милой и уступчивой. Мужья, надо полагать, поддержат своих жен. А вы, мисс Джилкрист, очевидно, будете на стороне Сьюзен?

— О, мистер Кроссфилд, я бы никогда не осмелилась…

— Тетя Элен? — вопросил Джордж, не обращая внимания на слова мисс Джилкрист. — А вы за кого? О, я совсем забыл мосье Понталье!

— Pardon? — Пуаро, казалось, ничего не понимал.

Джордж начал было объяснять, но передумал. «Бедный старикан ровно ничего не понял из того, что здесь говорилось», — решил он и ограничился краткой репликой.

— Просто семейная шутка.

— Да-да, я понял, — сказал Пуаро.

— Итак, тетя Элен, ваше решающее слово. На чьей вы стороне?

— Быть может, Джордж, я хочу заполучить этот стол сама, — с улыбкой ответила Элен.

Она умышленно изменила тему разговора, обратившись к иностранцу:

— Вам, наверное, все это кажется очень скучным, мосье Понталье?

— Нет, нет, мадам, напротив, я чувствую себя польщенным тем, что мне было дозволено, если можно так выразиться, прикоснуться к жизни английской семьи. — Он поклонился. — К несчастью, я не могу точно выразить смысл моих слов, но я хотел бы высказать сожаление по поводу того, что этот дом должен будет перейти из ваших рук к посторонним людям. Это, несомненно, весьма прискорбно.

— Да нет же, мы вовсе не жалеем об этом, — заверила его Сьюзен.

— Вы очень любезны, мадам. Позвольте сказать, что моим исстрадавшимся подопечным здесь будет просто великолепно. Такой покой, такая тишина! Прошу вас вспомнить об этом, если недобрые чувства когда-нибудь войдут в вашу душу. А это может случиться. Впрочем, я слышал, что на дом были и другие претенденты. Какая-то школа… Ну не совсем школа, а заведение, которым руководят монахини. Быть может, семья предпочла бы продать дом им?

— Вовсе нет, — равнодушно отозвался Джордж.

— Орден Святого сердца Девы Марии, — продолжал Пуаро. — К счастью, благодаря доброте неизвестного благодетеля мы смогли предложить более высокую цену. — Теперь он прямо обратился к мисс Джилкрист: — Вы, кажется, не любите монахинь?

Мисс Джилкрист вспыхнула и, по-видимому, была смущена.

— О, право же, мосье Понталье, вы не должны… То есть я хочу сказать, что лично ничего против них не имею. Но мне всегда казалось, что ни к чему вот так удаляться от мира. Есть в этом что-то эгоистичное. Конечно, я не имею в виду тех, кто учит детей и помогает бедным. Хотя, я уверена, эти женщины бескорыстны и делают много добра.

— Я просто и представить себе не могу, чтобы меня угораздило стать монахиней, — сказала Сьюзен.

А Розамунд добавила:

— Монахини могут быть очень декоративными. Помните, когда в прошлом году возобновили постановку «Чуда» с Сони Уэлс, она была просто шикарна в костюме монахини.

— Меня удивляет, — вставил Джордж, — это их стремление одеваться в какие-то средневековые балахоны. Неужели они считают, что Богу приятнее смотреть на них, если они таскают на себе эти неуклюжие антисанитарные и непрактичные одеяния?

— К тому же в них все они так похожи друг на друга, — подхватила мисс Джилкрист. — Глупо, конечно, но я прямо обомлела, когда к двери миссис Эбернети в Йоркшире подошла монахиня, собиравшая пожертвования. Хотите — верьте, хотите — нет, но мне показалось, будто это та же самая, что приходила в наш коттедж в день дознания по поводу смерти бедной миссис Ланскене. У меня, знаете ли, возникло тогда ощущение, словно она меня преследует.

— Я думал, что монахини всегда ходят за пожертвованиями парами, — сказал Джордж. — Есть даже один детективный роман, где на этом построен весь сюжет.

— На этот раз она была одна, — продолжила мисс Джилкрист. — Наверное, им тоже приходится экономить.

Но это никак не могла быть одна и та же монахиня, потому что первая собирала на орган для церкви Святого Варнавы, а вторая на что-то связанное с детьми.

— Может быть, они были похожи внешне? — поинтересовался Пуаро.

Мисс Джилкрист, польщенная вниманием, оказанным ее рассказу, повернулась к гостю:

— Пожалуй, вы правы. Верхняя губа… словно там у нее были усики. Наверное, это меня и растревожило, да я вообще нервничала тогда. Знаете эти рассказы из военного времени? О монашках, которые на самом деле были вражескими шпионами, мужчинами и их сбрасывали на парашютах. Похоже, мне это и припомнилось… Потом-то я поняла, что это глупость.

— Монашеское платье — неплохая маскировка, — задумчиво проговорила Сьюзен. — Оно скрывает ноги.

— По правде говоря, — присоединился к беседе Джордж, — люди редко смотрят друг на друга внимательно. Поэтому в суде так часто разные свидетели по-разному описывают одного и того же человека: высокий — низкий, толстый — худой, блондин — брюнет, одетый в светлое — одетый в черное, ну и так далее. Дай Бог, если окажется хотя бы один надежный свидетель, но найти такого ой как трудно.

— А то еще бывает, — увлеченно продолжала Сьюзен, — вдруг взглянешь на себя в зеркало и не сразу сообразишь, кто это. Вроде бы кто-то знакомый, но пока до тебя дойдет: «Господи, да ведь это я сама!»

Джордж вмешался:

— Было бы еще труднее, если бы люди могли видеть действительно себя, а не зеркальное отражение.

— Как это? — озадаченно спросила Розамунд.

— Понимаешь, человек всегда видит себя иначе, чем его видят другие. Он знает только свое отражение в зеркале.

— А какая разница?

— Разница есть, — быстро вставила Сьюзен. — Ведь лица у людей несимметричны. Линии бровей разные, и носы не совсем прямые. Вот я тебе сейчас покажу. Есть у кого-нибудь карандаш?

Появился карандаш, и все весело начали экспериментировать с ним, прикладывая его к носу с разных сторон и со смехом замечая забавные отклонения ют прямой линии. Грозовая атмосфера разрядилась. Все пребывали в наилучшем расположении духа. Теперь это были уже не наследники Ричарда Эбернети, собравшиеся для дележа имущества, а компания вполне нормальных жизнерадостных людей, собравшихся за городом, чтобы приятно провести выходные.

Одна Элен оставалась задумчивой и погруженной в свои мысли.

Эркюль Пуаро со вздохом поднялся и вежливо пожелал хозяйке спокойной ночи.

— Пожалуй, мадам, мне следует сейчас заодно и распрощаться. Мой поезд отходит завтра в девять часов утра. Это очень рано. Так что позвольте поблагодарить вас за доброту и гостеприимство. Дату передачи дома мы согласуем с милейшим мистером Энтуислом.