— Я обращалась к нему.

— И он не выручил тебя! Странно. По идее, он должен был безошибочно признать в тебе удачливого дельца своей собственной породы.

Сьюзен промолчала, а умственному взору Джорджа внезапно представилась другая фигура: худой нервный молодой человек с подозрительным и настороженным взглядом.

— А какая роль во всем этом отводится твоему, как его, Грегу? Полагаю, он будет стряпать все эти кремы и пудры?

— Вот именно. У него будет лаборатория здесь же. Мы собираемся работать по собственным рецептам и формулам.

Джордж подавил усмешку. Ему хотелось сказать: «Итак, бэби получит новую игрушку». Он был не прочь съязвить этак по-родственному, но подсознательно чувствовал, что по поводу ее отношения к мужу лучше не шутить. Он вполне мог вообразить, каковы будут последствия… И точно так же, как в день похорон, он подумал об этом странном типе, Грегори: такой неприметный на вид парень, но все же в каком-то смысле и не такой уж неприметный. Он вновь взглянул на Сьюзен, спокойную и торжествующую.

— Да, в тебе есть что-то присущее всем Эбернети. Пожалуй, во всей семейке только у тебя это и есть. Жаль, что ты женщина. Будь ты мужчиной, старик, держу пари, оставил бы тебе всю свою кубышку.

— Думаю, что да… — медленно проговорила Сьюзен.

Сделав паузу, она продолжила:

— Знаешь, ему не понравился Грег…

Джордж приподнял брови:

— Это была ошибка с его стороны.

— Да.

— Ну, да ладно. Так или иначе, сейчас все хорошо, все идет по плану. Верно?

Не успели эти слова сорваться у него с языка, как его поразила их исключительная уместность в данной ситуации. На мгновение ему стало как-то неуютно от этой мысли. В принципе ему были не по душе такие женщины, как Сьюзен, — живое воплощение хладнокровия, энергии и деловитости.

Чтобы сменить тему, он спросил:

— Кстати, ты получила письмо от Элен? Насчет Эндерби?

— Да, сегодня утром. Мы с Грегом подумываем поехать туда на конец следующей недели, если это подходит остальным. Элен, по-видимому, хочет собрать нас всех вместе.

Джордж лукаво рассмеялся.

— А то, пожалуй, кто-нибудь выберет мебелишку поценнее, чем другой?

— Да нет, я полагаю, все будет оценено по справедливости. Но нам это обойдется дешевле, чем на аукционе. Я с удовольствием взяла бы что-нибудь на память об основателе семейного благополучия. Будет забавно иметь здесь, у нас, один-два образчика обстановки времен королевы Виктории. Кстати, сейчас такие вещи снова входят в моду. Мне помнится, в гостиной там был зеленый малахитовый стол. Вокруг него можно развернуть интересную цветовую гамму. И еще что-нибудь вроде коллекции колибри[256] под стеклом или восковых цветов… Что-нибудь в этом духе. Это послужит отличным завершающим штрихом. Это всегда сильно действует на людей.

— Полагаю, твоему вкусу можно доверять.

— А ты сам-то поедешь?

— Безусловно. Хотя бы только для того, чтобы убедиться, что игра идет по правилам.

— Рассчитываешь полюбоваться крупным семейным скандалом?

— Розамунд, вероятно, захочет получить твой зеленый столик для какой-нибудь постановки в театре.

Сьюзен почему-то нахмурилась.

— Ты видел ее в последнее время?

— Я не встречался с прекрасной кузиной Розамунд с тех пор, как мы все вместе возвращались с похорон в вагоне третьего класса.

— Я видела ее пару раз, и она… показалась мне немножко странной.

— А что с ней такое? Пробует научиться думать?

— Нет. Кажется, она была чем-то расстроена.

— Расстроена перспективой получить кучу денег и иметь возможность поставить какую-нибудь совершенно идиотскую пьесу, в которой ее Майкл выставит себя на посмешище?

— Ты не прав. Знаешь ли, Майкл совсем неплохой актер. Он умеет увлечь публику или как это у них там говорится. Не то что Розамунд — так прелестна и так бездарна.

— Бедная очаровательная глупышка Розамунд.

— А ведь Розамунд не так уж глупа, как можно подумать. Иногда она высказывается очень даже метко. Или заметит что-нибудь, что, казалось бы, ей и заметить-то не под силу. По временам это… действует на нервы.

— Как тетя Кора…

— Да.

На мгновение оба они ощутили смутное беспокойство, словно вызванное упоминанием этого имени.

Затем Джордж сказал с несколько искусственной беззаботностью:

— Кстати, как насчет этой Кориной компаньонки? Тебе не кажется, что нам следовало бы что-нибудь для нее сделать?

— Что ты имеешь в виду?

— Я хочу сказать, что семейству было бы не грех чуточку о ней позаботиться. Кора была нашей теткой… и этой ее мисс будет, пожалуй, нелегко подыскать себе другое место.

— Так вот что пришло тебе в голову. Интересно!

— Да, пришло. Люди так дрожат за свою шкуру. Не хочу сказать, что они действительно сочтут мисс Джилкрист способной накинуться на них с топором, но, поверь мне, мыслишка вроде этой будет у них копошиться. Люди ведь так суеверны.

— Как странно, что ты подумал обо всем этом, Джордж!

Ответ Джорджа прозвучал сухо:

— Не забывай, что я юрист. Мне приходится быть свидетелем многих странных поступков. А конкретно я хочу сказать, что, по-моему, мы должны что-то сделать для этой женщины, назначить ей пенсион, чтобы она могла продержаться, или подыскать работу где-нибудь в конторе, если она, конечно, в состоянии с ней справиться.

Я думаю, нам нужно установить с ней контакт.

— Можешь не беспокоиться, — с оттенком язвительности в голосе ответила Сьюзен. — Я это уже устроила. Мисс Джилкрист отправилась к Тимоти и Мод.

Джордж взглянул на собеседницу с изумлением.

— Ты очень уверена в себе, правда, Сьюзен? Знаешь, что делаешь, и никогда не жалеешь о сделанном.

— Такие сожаления пустая трата времени, — легко и беспечно отозвалась Сьюзен.

Глава 17

Майкл перебросил письмо через стол жене.

— Что скажешь, Розамунд?

— Конечно, мы должны поехать. А ты думаешь, не стоит?

— Пожалуй, что и стоит.

— Вдруг там остались какие-нибудь украшения. Разумеется, большинство вещей в доме — просто уродство: чучела птиц и восковые цветы… брр!

— Да, все там здорово смахивает на мавзолей. Впрочем, мне хотелось бы сделать пару зарисовок в той гостиной — может пригодиться для мизансцены в «Карьере баронета», если мы ее возобновим. Например, камин или диван такой оригинальной формы.

Майкл встал из-за стола и взглянул на часы.

— Пора двигаться. Мне нужно встретиться с Розенхеймом. Не жди меня, я вернусь поздно. У меня обед с Оскаром: надо обсудить, что делать с этим предложением американцев насчет постановки.

— Душка Оскар! Он, верно, рад увидеться с тобой после такого долгого перерыва. Передай ему привет.

Майкл пристально взглянул на жену. Он больше не улыбался, его лицо приняло настороженное, немного хищное выражение.

— Что ты хочешь сказать этим «долгим перерывом»? Можно подумать, будто я не видел его месяцы!

— А ты и не видел, не так ли? — безмятежно проворковала Розамунд.

— Нет, видел. Мы завтракали с ним всего неделю назад.

— Как забавно! Должно быть, он позабыл об этом. Он звонил вчера и сказал, что не виделся с тобой со дня премьеры «Тилли смотрит на Запад».

— Старый идиот просто спятил!

Майкл рассмеялся. Розамунд спокойно смотрела на него широко раскрытыми, ясными голубыми глазами.

— Ты считаешь меня дурой, Мик, правда?

— Конечно нет, дорогая!

— Считаешь, считаешь! Но я не настолько уж глупа. Ты и близко не подходил к Оскару в тот день, и я знаю, где ты был.

— Розамунд, милая, что ты под этим подразумеваешь?

— Я подразумеваю под этим, что мне известно, где ты был на самом деле.

Майкл, на привлекательном лице которого явственно читались смятение и неуверенность, уставился на жену. Она ответила ему абсолютно невозмутимым взглядом.

«Просто удивительно, — подумал он вдруг, — как совершенно пустой взгляд может довести человека до белого каления».

Майкл попытался говорить с привычным апломбом:

— Послушай, не знаю, куда ты клонишь…

— Я никуда не клоню, а прямо говорку что с твоей стороны глупо без конца врать мне.

— Вот что, Розамунд! — Майкл чуть было не взорвался.

Розамунд же мягко произнесла:

— Мы ведь хотим воспользоваться преимущественным правом и поставить эту пьесу, не так ли?

— Хотим ли мы? Да я о такой роли мечтал всю жизнь!

— Я так и думала.

— Что ты думала?

— Видишь ли, это очень дорогая затея, и не стоит чересчур рисковать…

Он пристально поглядел на нее и задумчиво сказал:

— Я знаю, это твои деньги, и если ты не хочешь рисковать ими…

— Это наши деньги, дорогой, — Розамунд сделала особый упор на слово «наши», — и я считаю это весьма важным обстоятельством.

— А эту роль Эйлин, дорогая, ее ведь можно дописать, и тогда…

Розамунд улыбнулась.

— Не думаю, что мне так уж хочется сыграть эту роль.

— Девочка моя! — Майкл смотрел на жену почти с ужасом. — О чем это ты? И вообще, что с тобой происходит в последнее время? Злишься, нервничаешь…

— Со мной ничего не происходит, но вот ты, Мик, будь поосторожнее.

— Поосторожнее в чем? Я всегда осторожен.

— О нет, ты уверен, что тебе все сойдет с рук и что ты можешь заставить людей верить каждому твоему слову. А между прочим, эта твоя выдумка насчет Оскара была просто бездарна.

Майкл вспыхнул от гнева:

— А сама-то ты лучше, что ли? Сказала, что ходила за покупками с Джанет, а она уже несколько недель как была в Америке.