— Оставьте, — кивнул Пуаро.

Мистер Гоби снова лизнул кончик пальца и перевернул страницу записной книжки.

— Мистер Майкл Шейн. В артистических кругах о нем высокого мнения. Сам воображает о себе еще больше, чем другие. Хочет стать звездой, и как можно скорее. Огромный успех у женщин. Сам тоже порядочный бабник, но дело для него прежде всего. Шли разговоры о его романе с Соррел Дейнтон, которая играла главную роль в последней постановке с его участием. У него-то роль была небольшая, но он сумел в ней блеснуть. Мужу Соррел Дейнтон он весьма не по душе. Собственная жена ничего не знает об этой истории. Похоже, вообще мало о чем знает. Не бог весть какая актриса, но внешность весьма привлекательная. Без ума от своего муженька. Правда, ходили слухи, что их брак вот-вот пойдет прахом, но после смерти мистера Эбернети все, по-видимому, наладилось.

Мистер Гоби выделил последние слова, многозначительно кивнув несколько раз диванной подушке.

— По словам мистера Шейна, в тот день он встречался по каким-то театральным делам с некими мистером Розенхеймом и мистером Оскаром Льюисом. На самом деле он с ними не встречался, а лишь послал им телеграмму, извинившись, что не сможет прийти. Сам же отправился в контору фирмы «Эмеральдо» по прокату автомашин. Примерно в полдень взял авто и отбыл куда-то, причем за рулем был сам, без шофера. Вернулся приблизительно в шесть вечера. Судя по спидометру, проехал путь более или менее равный интересующему нас расстоянию. Никаких подтверждений из Литчетт Сент-Мэри. Там в тот день не было замечено никаких чужих машин. Но автомобиль можно незаметно оставить где угодно, скажем, в миле от деревни. Мистер Шейн остается в списке?

— Безусловно.

— Теперь миссис Шейн. — Мистер Гоби потер нос и поведал левой манжете своей рубашки: — Говорит, что ходила по магазинам. — Мистер Гоби поднял глаза к потолку. — Женщины, занятые покупками, обычно бывают рассеянными. Ничего странного, особенно если учесть, что накануне она узнала о наследстве. Вряд ли она покупала что-нибудь на самом деле, так как уже по уши в долгах и кредиторы настойчиво требуют уплаты. Вероятнее всего, просто приценялась к тому к сему, примеряла платья, приглядывалась к драгоценностям. Я напустил на нее одну из моих молодых леди, знающую, как общаться с этой театральной публикой, они ведь никогда не помнят, где и по какому поводу они с кем-то знакомились и знакомились ли вообще. Пару минут они болтали о всяких сценических новостях, а потом моя девочка бросает этак небрежно, что она, дескать, не видела миссис Шейн со дня премьеры пьесы «Путь вниз»: «Вы были в ней просто восхитительны! Кстати, вы в последнее время видели Хьюберта?» Хьюберт — это продюсер, а миссис Шейн просто провалила роль, — пояснил мистер Гоби. — Дальше идет разговор на театральные темы, моя девочка время от времени вставляет какое-нибудь нужное имя, а потом говорит, как бы случайно, что она видела миссис Шейн там-то или там-то в интересующее нас время. Большинство женщин ловится на это и возражает: «Не может быть. Я тогда была в…» Ну не важно где. Большинство, но… не миссис Шейн. Она лишь посмотрела пустым взглядом и сказала: «Вот как?» Ну что прикажете делать с такими людьми? — Мистер Гоби строго посмотрел на радиатор отопления.

— Безнадежно, — с чувством поддержал его Пуаро. — Уж мне ли не знать? В жизни не забуду убийства лорда Эджвера. Я, Эркюль Пуаро, чуть было не оказался в дураках по милости особы с умом прямо-таки примитивным. Такие люди часто в состоянии совершить преступление, не мудрствуя лукаво, а затем пустить дело на самотек. Будем надеяться, наш убийца, если в этом деле есть убийца, умен и тщеславен и не преминет порисоваться. Но продолжайте, прошу вас.

Мистер Гоби вновь заглянул в свою книжечку.

— Мистер и миссис Бэнкс, которые говорят, что весь день провели дома. Во всяком случае, миссис дома не было. Она отправилась в гараж, вывела свою машину и примерно в час дня куда-то укатила. Вернулась в пять. Не могу сказать, на какое расстояние она тогда ездила, потому что с тех пор пользовалась машиной каждый день.

Насчет мистера Бэнкса мы раскопали кое-что любопытное. Должен сказать, что мы не знаем точно, чем именно он был занят в интересующий нас день. На работе его не было. Похоже, он уже просил пару дней, чтобы поехать на похороны. И с тех пор явно манкирует своими обязанностями. Служит в приличной старой аптеке, и там от него не в восторге. Говорят, временами на него находит странная и очень неприятная для окружающих раздражительность.

Итак, чем он занимался в день смерти миссис Ланскене, нам неизвестно, с женой он не поехал. Швейцара в доме нет, никто не знает, когда жильцы приходят и уходят. Так что, возможно, он действительно провел весь день в квартире. Но вот в его прошлом имеется кое-что интересное. Только четыре месяца тому назад, то есть перед самым знакомством со своей супругой, мистер Бэнкс находился в психиатрической клинике. Ничего страшного: просто, как говорят врачи, нервное потрясение. И в клинику-то он явился добровольно. Судя по всему, перед этим допустил какую-то ошибку при составлении лекарства, а в то время он работал в другой аптеке, в Мэйфере[248]. Все обошлось, женщина, принявшая это лекарство, оправилась, фирма рассыпалась в извинениях, и никакого дела возбуждено не было. Многие даже сочувствовали бедному молодому человеку, который так ошибся, тем более что все окончилось хорошо. В конце концов, любой из нас может ошибиться. Бэнкса даже не уволили, он ушел по собственному желанию, заявив, что слишком потрясен случившимся. Но после у него наступил полнейший упадок духа, и он объявил своему врачу, что, дескать, его мучает чувство вины, что все это он сделал умышленно: женщина, видите ли, была с ним груба и заносчива, говорила, что лекарство по выписанному ей рецепту было плохо, приготовлено. Он разобиделся на нее и нарочно добавил в лекарство почти смертельную дозу какого-то зелья. И еще заявил: «Ее следовало покарать за тон, которым она осмелилась говорить со мной!» А потом ударился в слезы, называл себя грешником, недостойным жизни, и тому подобное. Медики определяют такое состояние каким-то длинным словом, комплекс вины или что-то в этом духе. В общем, решили, что ошибку парень допустил все-таки неумышленно, а теперь просто фасонит. Так или иначе, его поместили в этот самый санаторий или клинику и через некоторое время выписали как выздоровевшего. Вскоре он встретил мисс Эбернети, потом получил работу в небольшой аптеке, где и служит сейчас. Сказал там, что полтора года не был в Англии, и представил какую-то старую рекомендацию. На новом месте ничем не проштрафился, но другой фармацевт, его коллега, говорит, что иногда мистер Бэнкс ведет себя странновато. Ну, например, однажды какой-то клиент сказал, не всерьез, конечно, что не прочь приобрести яду, чтобы отделаться от супружницы. А этот Бэнкс и говорит ему тихо и спокойно: «Могу устроить… Это будет стоить вам две сотни фунтов». Клиент, разумеется, почувствовал себя неловко и свел все к шутке. Возможно, так оно и было, только мне кажется, что этот Бэнкс не из шутников.

— Друг мой, — сказал Пуаро, — меня просто поражает ваше умение добывать информацию. Ведь медики в большинстве своем народ весьма скрытный.

Глаза мистера Гоби обежали комнату, он выжидательно посмотрел на дверь и, пробормотав, что всегда есть способы, продолжил:

— Перейдем теперь к сельским жителям. Мистер и миссис Тимоти Эбернети. У них неплохая усадебка, но явно не хватает денег на ее содержание. Налоги и неудачное приобретение акций. У мистера Эбернети не важно со здоровьем, и это обстоятельство, судя по всему, служит для него главным источником интереса и даже развлечений. Без конца жалуется то на одно, то на другое и любит, чтобы все плясали вокруг него. Ест за троих и кажется довольно крепким физически, если соблаговолит что-нибудь сделать сам. В доме нет никого, кроме приходящей прислуги, и никто не осмеливается зайти в комнату мистера Эбернети, если он сам не позвонит. Утром следующего после похорон дня был в исключительно плохом настроении. Обругал прислугу, миссис Джонс, сказал, что ужин, который она оставила ему накануне, был совершенно несъедобен, и добавил многое еще. Съел только завтрак и отказался от ленча. Был один в доме, и никто его не видел с половины десятого утра до утра следующего дня.

— А миссис Эбернети?

— Отбыла из Эндерби на машине в упомянутое вами время. Явилась пешком в маленький гараж в местечке под названием Кэтстоун и объяснила, что машина внезапно отказала в двух милях оттуда. Механик отвез ее на место аварии, разобрался в происшедшем и сказал, что автомобиль придется отбуксировать в гараж и что вряд ли его удастся отремонтировать до вечера. Леди казалась очень расстроенной, но, делать нечего, договорилась на местном постоялом дворе о ночлеге и попросила завернуть ей несколько сандвичей, так как, дескать, хочет воспользоваться случаем и прогуляться по окрестностям. Это место находится на самом краю болот. Вернулась на постоялый двор только поздно вечером. Человек, сообщивший мне эти сведения, этому не удивился: там страшная грязь и вообще гнусно.

— А время?

— Сандвичи она взяла в одиннадцать. Прошагав милю до шоссе, она могла попросить кого-нибудь подвезти ее до Уоллкастера и успеть на специальный экспресс, идущий к побережью. Не буду вдаваться в подробности насчет расписания автобусов и прочих деталей. Скажу только, что теоретически она имела возможность совершить, э… нападение, если оно было совершено во второй половине дня.

— Насколько мне известно, врач считает крайним пределом половину пятого.

— Лично я не считаю, что это могла сделать миссис Эбернети, — вставил мистер Гоби. — Она, по-видимому, весьма достойная дама, которую все любят. Обожает своего супруга, нянчится с ним, словно с ребенком.

— Да, да, комплекс материнства.

— Она рослая и здоровая женщина, сама колет дрова и нередко втаскивает в дом огромные корзины с поленьями. Может в случае чего разобраться с забарахлившим мотором машины. Хотите подробности?