Агата Кристи - Автобиография

Согласие Арчи с моим планом было вызвано, думаю, в основном тем, что его все больше и больше интересовал гольф. Его только что приняли в Саннингдейлский гольф-клуб, и нашим воскресным поездкам и пешим прогулкам пришел конец. Ни о чем, кроме гольфа, он больше не думал. Он играл теперь в Саннингдейле с тамошними корифеями и на меньшее не соглашался. От игры с таким ничтожным партнером, как я, он уже не получал удовольствия и мало-помалу, сама еще того не осознавая, я превратилась в то, что называют «гольфной вдовой».

— Я ничего не имею против того, чтобы жить за городом, — сказал Арчи. — Мне это даже нравится, и Розалинде будет хорошо. Сайт любит природу, и ты, я знаю, но если так, есть только одно место, где мы можем жить, — это Саннингдейл.

— Саннингдейл?! — с тревогой переспросила я. Это было не совсем то, что я имела в виду, говоря о пригороде. — Но это же страшно дорогое место. Там живут только богачи.

— Ну, полагаю, мы что-нибудь придумаем, — оптимистично пообещал Арчи.

Через пару дней он спросил меня, как я намерена распорядиться пятьюстами фунтами, полученными от «Ивнинг Ньюз».

— Это куча денег, — ответила я. — Полагаю, — должно быть, сама того не желая, я произнесла следующие слова без особого энтузиазма, — полагаю, что их следует сберечь на черный день.

— О, думаю, об этом особо беспокоиться не стоит. У меня замечательные перспективы в фирме Бейлью, а ты, похоже, становишься преуспевающей писательницей.

— Ну что ж, — согласилась я, — вероятно, эти деньги или какую-то часть из них действительно можно потратить. — В голове мелькнула мысль о новом вечернем платье, о золотых или серебряных парчовых туфлях вместо вечных черных и о чем-нибудь шикарном, — например, роскошном велосипеде — для Розалинды.

Мои мечтания прервал голос Арчи:

— Почему бы тебе не купить автомобиль?

— Купить автомобиль?! — Я посмотрела на него в изумлении. Автомобиль — последнее, о чем я могла помыслить. Ни у кого из наших друзей автомобиля не было. Я продолжала считать, что автомобили — это для богатых: они проносились мимо со скоростью двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят миль в час, в них сидели дамы в шляпах с шифоновыми шарфами, завязанными под подбородком, и мчались они в какие-то неведомые мне дали.

— Автомобиль?! — переспросила я. Думаю, в тот момент я была похожа на зомби.

— Почему бы и нет?

А почему бы и в самом деле нет? Это было в пределах наших возможностей. Я, Агата, могла позволить себе иметь автомобиль, собственный автомобиль! Должна признать абсолютно честно, что из двух событий в жизни, приведших меня в наивысшее волнение, одним была покупка автомобиля: моего любимого «морриса каули» с носом бутылочкой.

Второй раз я испытала такой же восторг сорок лет спустя, будучи приглашенной самой королевой на ужин в Букингемский дворец!

В обоих этих событиях, знаете ли, было нечто сказочное, ибо я не могла представить, что такое может случиться со мной, что я могу купить собственный автомобиль и ужинать с королевой Англии!

Это было почти так же невероятно, как если бы я по рождению владела аристократическим титулом — леди Агата.

Мышки не ковре у королевы Елизаветы Второй я не видала, но получила высшее наслаждение от того вечера. Миниатюрная, хрупкая, в строгом темно-красном бархатном платье, королева была добра и проста в общении. Помню, она рассказала нам о том, как однажды вечером они сидели в маленькой гостиной и вдруг по дымоходу с диким грохотом обрушился нарост сажи: в ужасе они все выскочили из комнаты. Чувствуешь себя увереннее при мысли, что домашние неприятности случаются и в самых высших кругах.

Пока мы искали себе загородный коттедж, из Африки от моего брата Монти пришли дурные вести. С тех самых довоенных лет, когда он намеревался водить торговые суда по озеру Виктория, мы мало что знали о его жизни. Тогда он без конца слал письма Мэдж, из которых следовало, что идей у него хоть отбавляй. Вот если бы она только могла вложить небольшой капитал… Сестра верила, что есть все-таки какое-то дело, в котором Монти мог бы преуспеть. Что-нибудь, связанное с кораблями, — в этом он разбирался. Словом, она оплатила ему проезд в Англию. План состоял в том, чтобы построить в Эссексе небольшое судно. Такой вид транспорта действительно тогда казался перспективным: на озере в то время была нужда в малом грузовом судоходстве. Существовало, правда, в этом плане и слабое звено: предполагалось, что Монти станет капитаном корабля, а в этом случае никто не мог поручиться, что корабль будет ходить строго по расписанию и окажется надежным средством сообщения.

— Великолепная идея. Сулит большие барыши, — сказал Арчи. — Правда, старина Миллер… Что если в один прекрасный день ему не захочется рано вставать? Или не понравится чья-то физиономия? Ему ведь закон не писан.

Но моя сестра, будучи неисправимой оптимисткой, решила вложить большую часть своего капитала в постройку корабля.

— Джеймс достаточно хорошо меня обеспечивает, я имею возможность благодаря этому помогать в содержании Эшфилда, почему бы мне не рискнуть капиталом?

Мой зять был вне себя. Они с Монти терпеть друг друга не могли. Джеймс не сомневался, что деньги Мэдж пойдут прахом.

Строительство корабля началось. Мэдж несколько раз ездила в Эссекс. Все, казалось, шло хорошо.

Единственное, что ее беспокоило, это что Монти, приезжая в Лондон, всегда останавливался в очень дорогих отелях на Джермин-стрит, покупал множество шелковых пижам, заказывал комплекты специально для него разработанной капитанской формы и одаривал Мэдж то браслетом из сапфиров, то изящной формы бальной сумочкой и прочими petits points — очаровательными безделицами.

— Монти, деньги ведь предназначены для постройки корабля — не для того, чтобы покупать мне подарки.

— Но я хочу доставить тебе удовольствие. Ты никогда себе ничего не покупаешь.

— А что это там, на подоконнике?

— Это? А, это японское карликовое дерево.

— Но они же страшно дорого стоят!

— Семьдесят пять фунтов. Мне всегда хотелось иметь такое деревце. Посмотри, какая форма. Восхитительно, правда?

— Ох, Монти, лучше бы ты его не покупал.

— Твоя беда в том, что со стариной Джеймсом ты разучилась радоваться.

Когда она пришла к нему в следующий раз, дерева уже не было.

— Ты его отправил обратно в магазин? — с надеждой спросила Мэдж.

— Обратно в магазин?! — с ужасом повторил Монти. — Конечно нет. Я подарил его регистраторше отеля. Потрясающе симпатичная девушка. Оно ей так понравилось! Она очень тревожится за свою больную мать, и я решил ее побаловать.

Ну что на это можно сказать?

— Пойдем пообедаем, — предложил Монти.

— Хорошо. Только пойдем в «Лайонз».

— Отлично.

Они вышли на улицу. Монти попросил швейцара остановить такси. Тот махнул проезжавшему мимо шоферу, и они сели в машину. Монти дал водителю полкроны и велел ехать в «Беркли». Мэдж заплакала.

— Дело в том, — объяснял мне потом Монти, — что Джеймс — страшный скряга. Мэдж сломалась. Кажется, она только и думает о том, как бы сэкономить.

— Тебе бы тоже не мешало об этом подумать. Что если денег на постройку корабля не хватит?

Монти лукаво ухмыльнулся.

— Не имеет значения. Старине Джеймсу придется раскошелиться.

Монти прожил у них пять тяжелых дней и выпил немыслимое количество виски. Мэдж тайно покупала ему все новые бутылки, прятала у него в комнате, и Монти это страшно забавляло.

Потом он увлекся Нэн Уоттс и возил ее по театрам и дорогим ресторанам.

Порой в отчаянии Мэдж восклицала:

— Этот корабль никогда не попадет в Уганду!

Между тем он мог бы быть уже готов. И если до сих пор строительство не завершилось, то только из-за Монти. Брат был влюблен в свою «Батенгу», как он назвал корабль, и хотел, чтобы она была больше чем торговым судном: велел украсить интерьер черным деревом и слоновой костью, отделать свою каюту панелями тикового дерева и заказал специальную посуду из жаропрочного фарфора с надписью «Батенга» на каждом предмете. Все это, разумеется, отдаляло момент отплытия.

А тут разразилась война. О том, чтобы следовать в Африку на «Батенге», не могло быть и речи. Вместо этого корабль пришлось продать правительству за бесценок. Монти вернулся в армию — на сей раз в Африканский полк королевских стрелков.

Так окончилась сага о «Батенге».

У меня еще хранятся две кофейные чашечки от корабельного сервиза.

На сей раз письмо пришло от доктора. Мы знали, что во время войны Монти был ранен в руку. Случилось так, что в госпитале по халатности операционной сестры в рану занесли инфекцию. Инфекция оказалась стойкой и давала о себе знать даже после выписки. Монти продолжал заниматься охотой, но в конце концов в очень тяжелом состоянии попал во французский госпиталь, где служили монахини.

«Поначалу он ничего не хотел сообщать родным, — писал доктор, — но теперь, похоже, умирает — жизни ему осталось не больше полугода — и желает окончить свой земной путь дома. К тому же есть вероятность, что английский климат немного продлит его дни».

Быстро было организовано все для доставки Монти морем из Момбасы. Мама начала приготовления в Эшфилде. Ее охватило воодушевление — она будет сама ухаживать за своим дорогим мальчиком. Ей рисовались идиллические картины сыновней и материнской любви. Мама и Монти никогда не ладили. Во многом они были слишком похожи друг на друга. Жить с Монти было труднее, чем с кем бы то ни было.

— Теперь все будет по-другому, — говорила мама. — Вы забываете, как болен бедный мальчик.

Я не сомневалась, что с больным Монти будет ничуть не легче, чем со здоровым, по сути своей человек не меняется, и все же надеялась на лучшее.