— Мы нашли его.

Сон и само желание спать исчезло мгновенно и без следа.

— Финлэйсона?

— Да.

— Мертвого?

— Да.

— Убит?

— Мы не знаем. Одевайтесь тепло.

— Разбудите Маккензи?

— Конечно.

Моррисон вышел. Демотт встал, оделся с учетом жестокого мороза на улице. Когда он надевал свой стеганый анорак, ему вспомнилась первая встреча с Финлэйсоном. Он вспомнил его белые волосы, тщательно расчесанные на прямой пробор, пушистую юконскую бороду, одежду аборигенов. Не слишком ли он надавил на мужика? Что толку теперь вздыхать. Он сунул в карман фонарик и вышел в коридор, где сразу столкнулся с Джимом Хьюстоном.

— Так вы тоже знаете? — спросил Демотт.

— Я его нашел.

— Как это случилось?

— Полагаю, меня вел инстинкт. — В голосе Хьюстона звучала горечь. — Один из тех, которые вступают в силу с опозданием на десять часов.

— Значит ли это, что Финлэйсон мог бы быть жив, если бы ваш инстинкт пробудился на десять часов раньше?

— Может быть, но почти наверняка, нет. Джона убили.

— Застрелен? Зарезан? Что?

— Ничего подобного. Я его не осматривал, потому что был уверен, что и мистер Моррисон, и вы не хотите, чтобы я к нему прикасался. Да к нему и незачем прикасаться. Он на улице, где минус тридцать, и все, что на нем надето — это полотняная рубашка и джинсы. Он даже без обуви, что неоспоримо свидетельствует об убийстве. — Демотт ничего не сказал, поэтому Хьюстон продолжал: — Начать с того, что он никогда не выходил за дверь без своего полярного обмундирования, да ему бы и не позволили. В приемной всегда полно народа, да еще постоянно на месте оператор на коммутаторе. По той же причине, его не могли вынести.

— Вынос трупа всегда выглядят подозрительно. И что?

— Ему не нужно было быть трупом. Я думаю, его оглушили в его собственной спальне и выбросили из окна, а прикончил мороз. Вот и ваши друзья. Пойду прихвачу фонари.

Мороз оказался таким сильным, что перехватывало дыхание. Температура, по словам Хьюстона, была около тридцати, но порывистый ветер, достигавший скорости сорока миль в час, в комбинации с нею доводил фактор охлаждения до семидесяти градусов. Даже закутавшись в двойной покров, подобно полярному медведю так, что ни пяди тела не остается непокрытой, вы стоите перед фактом, что нужно как-то дышать, а дыхание в таких условиях, пока не наступает окоченение, представляет собой некую форму утонченно — изысканной агонии. Вначале, даже невозможно отличить глотаешь ли ледяной воздух или перегретый пар, доминирует над всеми другими ощущение ожога. Чтобы выжить в течение сколько-нибудь длительного времени, необходимо дышать чистым кислородом из теплоизолированного баллона, но в Арктике это не практикуется.

— Хьюстон повел их направо за угол главного корпуса. Пройдя ярдов десять, он остановился, наклонился и направил луч фонаря на промежуток между сваями. Остальные присоединили свет своих фонарей.

Тело лежало вниз лицом, небольшой холмик, наполовину занесенный несущимся снегом.

— У вас острое зрение, — прокричал Демотт Хьюстону. — Многие прошли бы мимо, не заметив его. Давйте заберем его внутрь.

— Не хотите осмотреть его на месте и посмотреть вокруг?

— Нет, не хочу. Когда упадет ветер, мы вернемся сюда и посмотрим. Не хочется присоединяться к Финлэйсону.

— Я согласен, — сказал Моррисон, выбивая зубами слышимую дробь и трясясь от холода.

Четверо мужчин без труда сумели вытащить тело из — под здания. Даже если бы тело Финлэйсона весило вдвое больше, они справились бы с работой в считанные минуты, так велико было их желание скорее оказаться в укрытии и согреться. Финлэйсон же был худощав, и нести его тело было не труднее, чем бревно весом в сто пятьдесят фунтов. Когда они отошли на несколько шагов, Демотт взглянул на ярко освещенное окно наверху и прокричал, перекрывая ветер:

— Чья это комната?

— Его.

— Совпадает с вашими предположениями.

— Да.

Когда они внесли тело Финлэйсона в приемную, там сидели люди. На минуту воцарилась тишина. Затем один из присутствующих сделал шаг по направлению к ним и сказал:

— Позвать доктора Блэйка?

— Уверен, что он прекрасный врач, но вся медицина бессильна воскресить человека из мертвых, — сказал Маккензи. — Но, все равно, спасибо.

— Здесь найдется свободная комната, куда мы могли бы его положить? — спросил Демотт. Хьюстон посмотрел на него, и Демотт покачал головой, удивляясь себе. — Хорошо. У меня уже мозги набекрень от холода или недосыпания, или от того и другого. Конечно, положим в его собственной комнате. Где можно взять клеенку?

Они отнесли Финлэйсона в его комнату и положили на кровать, застелив ее клеенкой.

— Здесь есть индивидуальный обогреватель? — спросил Демотт.

— Конечно, — ответил Хьюстон. — Стоит на семидесяти двух.

— Увеличьте температуру.

— Зачем?

— Доктор Блэйк должен засвидетельствовать причину смерти. Невозможно освидетельствовать человека, замерзшего как камень. Мы уже поднаторели в подобных вещах. Слишком поднаторели. — Демотт повернулся к Маккензи. — Хьюстон считает, что Финлэйсона заставили умолкнуть в этой комнате. Был убит или потерял сознание, мы не знаем. Он считает, что наши друзья избавились от него простейшим способом: открыв окно и выбросив его в снег.

Маккензи пересек комнату и подошел к окну, открыл его, поежившись от ледяного воздуха, ворвавшегося в комнату, перегнулся через подоконник и посмотрел вниз. Секундой позже он крепко закрыл окно снова.

— Иначе не может быть. Мы находимся непосредственно над тем местом, где он был найден. — Он взглянул на Хьюстона. — Здесь большое движение по ночам?

— Никакого. Да и днем тоже. Даже не думайте об этом. Это путь в никуда.

— Следовательно, убийца или вышел через дверь, или выпрыгнул в то же окно. Они поступили по-простому: затащили его под здание, надеясь, что к утру его занесет снегом. — Маккензи вздохнул. — Не мог ли он вдруг почувствовать дурноту, открыть окно, чтобы глотнуть свежего воздуха, выпасть и заползти под здание?

— Неужели ты думаешь, такое возможно? — сказал Демотт.

— Нет. Джон Финлэйсон не вдыхал бы свежий воздух таким образом. Он был так убит. Убит.

— Ладно. Думаю, пора сказать боссу.

— Вот он обрадуется, да?


Брэди пришел в бешенство. Его гневный вид совершенно не сочетался с шелковой лиловой пижамой.

— Прорыв на всех фронтах, — сказал он. — Что вы намерены предпринять?

— Мы здесь именно потому, что надеялись получить от вас ценные указания, — сказал успокаивающе Маккензи.

— Указания? Какие, к черту, указания я могу вам дать, если я спал? — сказал Брэди и тут же спохватился. — Несколько минут. Как жаль Финлэйсона. Прекрасный был человек, во всех отношениях. К каким выводам ты пришел, Джордж?

— Ясно пока одно: сходство происшедшего здесь сегодня и случившегося на четвертой насосной станции слишком велико, чтобы быть случайным. Причина убийства двух инженеров и Финлэйсона одна и та же. Они все слишком много увидели или услышали, чтобы остаться в живых. Они узнали человека или группу знакомых людей, которые были заняты неподобающими действиями, чему нельзя было найти разумных объяснений ни при каких обстоятельствах, поэтому им пришлось замолчать навеки.

— Есть какие-нибудь указания на непосредственную связь между нападением на Броновского и убийством Финлэйсона, — спросил, подумав, Брэди.

— Я бы не стал на этом настаивать, — сказал Демотт. — Связь выглядит уж слишком нарочитой. Можно, конечно, предположить, что Броновский избежал участи Финлэйсона потому что он, в отличие от Финлэйсона, не застал преступников за их черным делом, но слишком это просто, слишком правдоподобно.

— Что думает Хьюстон?

— Непохоже, что у него есть какие-то другие идеи.

— Непохоже, — повторил Брэди резко. — Значит ли это, что он знает больше, чем говорит?

— В данный момент он ничего ни говорит, ни рассказывает.

— Но ты ему не доверяешь?

— Нет. И уж, если мы этого коснулись, Броновскому я тоже не доверяю.

— Ну, ты даешь! Человека едва не пристукнули.

— Стукнули, но не пристукнули. Я и доктору Блэйку не доверяю.

— Потому что он не проявляет готовности помочь и со — трудничать?

— Разве этого недостаточно?

— Ладно, — решил стать тактичным Брэди. — Нужно щадить человеческие чувства. Не слишком ли жестоко вы обходитесь с людьми?

— К черту сантименты! Мы здесь имеем дело с тремя убийствами. Придется вам это принять, я не доверяю и Блэку тоже.

— Ты не доверяешь Блэку? Генеральному директору?

— Да мне плевать, кто он, хоть король Сиамский, — сказал Демотт резко. — Некоторых, известных истории наиболее удачливых бизнесменов, их собратья числят величайшими жуликами. Я не утверждаю, что он жулик. Все, что я говорю: он хитрый, скрытный, холодный и без — действующий. Короче, я не доверяю никому.

— Спокойней, друзья мои. Мы смотрим на все под неправильным углом, — сказал Брэди. — Мы смотрим вовне изнутри. Может попытаться заглянуть внутрь снаружи? Подумайте об этом. Кто хочет повредить нефтепровод здесь и на нефтяных песках Атабаски? Существенным ли является то, что инструкция закрыть производство здесь пришла из Эдмонтона, а в Альберте она была получена из Анкориджа?

— Нет, — сказал Демотт с уверенностью. — Совпадение или, в крайнем случае, попытка нас запутать. Разумеется, они не настолько наивны, чтобы пытаться создать впечатление, что Канада пытается подорвать нефтедобычу Америки и наоборот. Идея абсурдна. При нынешней нехватке топлива две дружественные страны не получат никакого выигрыша перерезая друг другу горло.

— Но кто выиграет?