Артур Конан Дойл - Архив Шерлока Холмса. Открытие Рафлза Хоу (сборник)

– Ладно, ладно! – смущенно засмеялся моряк. – Это ведь не такая история, чтобы… В кают-компании о таком не станешь рассказывать.

– В любом случае, тебе завтра утром уезжать, – напомнил Роберт. – Ты все равно не успеешь найти своего загадочного Креза{100}, так что придется тебе самому решать, как распорядиться этими деньгами.

– Знаешь, Лора, – воскликнул Гектор, – спрячь-ка их в свою корзинку с шитьем. – Будешь моим банкиром. Если объявится их законный владелец, я направлю его к тебе. Если нет, будем считать это вознаграждением за спасенное имущество, хотя, если честно, не по душе мне это. – Он встал и бросил банкноту в коричневую корзинку с разноцветными мотками пряжи. – Ну все, Лора, я должен сниматься с якоря, обещал старику быть дома не позже девяти. На этот раз вернусь я скоро. И навсегда. До свидания, Роберт! Удачи!

– До свидания, Гектор! Bon voyage![9]

Молодой художник остался рядом со столом, а сестра его вышла проводить любимого до двери. В полумраке прихожей ему были видны их фигуры и слышен их шепот.

– Значит, когда я вернусь, любимая?

– Да, Гектор.

– И ничто не разлучит нас?

– Ничто.

– Ничто на всем белом свете?

– Ничто.

Роберт осторожно прикрыл дверь. Через миг скрипнули петли, и раздались быстрые удаляющиеся шаги, приглушенные снегом. Гость ушел.

Снег вскоре закончился, но еще неделю сильный мороз держал деревенскую округу в его стальных оковах. Замерзшие дороги звенели под лошадиными копытами, каждая канава и каждый ручей превратились в ледяную улицу. Белое единообразие бескрайней холмистой равнины приятно нарушали краснокирпичные домики и струйки серого дыма, которые ровно поднимались вверх в безветренное бледно-голубое небо. Утреннее солнце, пробивающееся через далекий туман, клубящийся над Бирмингемом, заставляло светиться матовым светом широкие заснеженные поля. Художник нашел бы такую картину прекрасной.

И Роберт Макинтайр действительно в то утро созерцал вид, открывавшийся с вершины невысокого, но широкого Тэмфилдского холма. Он стоял, прислонившись к ограде, шотландский берет его был надвинут по самые брови, во рту торчала короткая бриаровая трубка. Он неторопливо обводил взглядом округу с задумчивым видом человека, наслаждающегося единением с природой. Под ним с северной стороны, как на ладони, была видна деревенька Тэмфилд. Красные стены, серые крыши, беспорядочно разбросанные темные пятна деревьев, его собственное гнездышко «Элмдин» в стороне от широкой белой петляющей дороги на Бирмингем. Медленно повернув голову в другую сторону, он увидел только что достроенное каменное здание, белое с высокими ровными стенами. Огромная башня возвышалась над одним из углов, и сотни окон красновато поблескивали в свете восходящего солнца. Чуть поодаль находилась еще одна квадратная постройка размером поменьше. Прямо из середины ее крыши торчала высокая труба, из которой в морозный воздух поднимался длинный столб дыма. Оба дома окружала массивная стена, вся огороженная территория была утыкана молоденькими елочками, которые со временем обещали превратиться в настоящую рощу. Рядом с воротами громоздился строительный мусор, стояли длинные ряды навесов для рабочих, высились штабеля разобранных строительных лесов. Было совершенно очевидно, что строительство закончено совсем недавно.

Роберт Макинтайр с интересом принялся разглядывать широкое здание. Оно давно уже стало главной загадкой и источником слухов в деревне. Еще не прошло и года с тех пор, как в Тэмфилде заговорили о том, что какой-то миллионер купил участок земли и собирается построить для себя загородную резиденцию. С тех пор работа здесь не прекращалась ни днем, ни ночью, пока наконец несколько дней назад не была закончена до мельчайшей детали, причем в сроки, за которые впору возвести разве что шестикомнатный коттедж. Каждое утро два длинных специальных состава привозили из Бирмингема целую армию рабочих, которых вечером сменяли новые бригады, работавшие под лучами двенадцати гигантских электрических прожекторов. Количество работников, казалось, ограничивалось только размерами места, где их нужно было разместить. Огромные караваны телег везли белый портлендский камень со склада рядом с железнодорожной станцией. Сотни каменщиков, не покладая рук, придавали им нужную форму и передавали строителям, которые при помощи паровых кранов поднимали их на стремительно растущие стены, где другие рабочие тут же укладывали эти блоки на место и намертво закрепляли строительным раствором.

С каждым днем дом рос все выше и выше, колонны, лепные карнизы и резная работа, словно по волшебству, проступали из стен. И работа не ограничивалась лишь главным зданием. Одновременно рядом с ним строилось еще одно большое сооружение, и вскоре из Лондона начали прибывать целые бригады каких-то людей с бледными лицами, которые привозили с собой непонятного вида и предназначения механизмы, какие-то огромные цилиндры, колеса и мотки проводов. Все это они заносили в меньшее здание. Высокая труба, выросшая из середины его крыши, и все это оборудование, похоже, означали, что здесь появится какой-то завод или фабрика, ибо ходили слухи, что этому миллионеру служит забавой то, что для бедного человека является необходимостью, и что он больше всего любит проводить время в химической лаборатории или стоять у горна. Второй этаж едва начинал расти, а в первом уже вовсю трудились столяры, водопроводчики и мебельщики, воплощая в жизнь тысячи причудливых и дорогостоящих задумок, для того чтобы сделать жизнь владельца дома удобнее и приятнее. По всей деревне и в округе, да и в самом Бирмингеме рассказывали самые невероятные истории о невиданной роскоши внутреннего убранства дома. Денег здесь не жалели, огромные суммы тратились даже на мелочи, которые избавили бы хозяина от тех или иных досадных неудобств. Вереницы телег везли самую дорогую мебель по улицам деревни. Сельчане, выстраиваясь вдоль дорог, удивленно провожали взглядами эту невидаль. Ценные шкуры, роскошные ковры, великолепные ковровые дорожки, черное дерево{101}, слоновая кость, золото и серебро; каждый новый взгляд на эти сокровища порождал новую волну слухов. Наконец, когда все было готово, прибыл штат из сорока слуг, что предвозвестило скорое появление самого хозяина, мистера Рафлза Хоу.

Поэтому неудивительно, что Роберт Макинтайр с большим любопытством рассматривал с высоты холма огромное здание, отмечая дым, идущий из труб, занавески, появившиеся на окнах, и другие признаки того, что в дом прибыл его основной жилец. С дальней стороны блестели, напоминая озеро, стеклянные крыши оранжерей, за ними шли ряды конюшен и хозяйственных построек. На прошлой неделе через Тэмфилд провели полсотни лошадей, следовательно, все эти грандиозные приготовления были оправданными. Кто же этот человек, который тратит деньги столь щедрой рукой? И чем он занимается? Имя его никому ни о чем не говорило. В Бирмингеме об источнике его богатства знали не больше, чем в Тэмфилде. Этот вопрос и обдумывал Роберт Макинтайр, лениво прислонившись к изгороди и пуская голубые клубы «птичьего глаза» в неподвижный морозный воздух.

Внезапно внимание его привлекла темная фигура, появившаяся из ворот загадочного дома и двинувшаяся по извилистой дороге. Через несколько минут человек подошел достаточно близко, чтобы между крахмальным воротничком и мягкой черной шляпой английского служителя церкви можно было различить знакомое лицо.

– Доброе утро, мистер Сперлинг.

– А, доброе утро, Роберт. Как поживаете? Нам по пути?

До чего скользкие дороги!

Его круглое приветливое лицо сияло, он шел, слегка подпрыгивая, как будто едва сдерживался, чтобы не пуститься в пляс от радости.

– Есть новости от Гектора?

– О да. В прошлую среду он благополучно покинул Спитхед, теперь будем ждать его письма с Мадейры. Но вы в «Элмдине» обычно новости узнаете раньше меня.

– Не знаю, по-моему, Лора еще об этом не слышала. Вы встречались с нашим новым соседом?

– Да, я только что от него.

– А что, этот… мистер Рафлз Хоу женат?

– Нет, холостяк. Насколько я понял, у него даже родственников нет. Он живет один в окружении многочисленных слуг в этом удивительном доме. Никогда ничего подобного не видел! Мне все это напомнило сказочный дворец из «Тысячи и одной ночи».

– А сам хозяин? Что он за человек?

– Это ангел… Да-да, настоящий ангел. Никогда в жизни не думал, что встречаются люди с таким сердцем. Благодаря ему я почувствовал себя счастливым человеком.

От охвативших его чувств глаза священника заблестели, он громко высморкался в большой красный платок.

– Я рад это слышать, – немало удивился Роберт Макинтайр. – А могу я узнать, что же он сделал?

– Я заранее отправил ему записку с просьбой о встрече и сегодня утром пришел в назначенное время. Я рассказал ему все о приходе, о наших нуждах, о том, как давно бьюсь за восстановление южной стены церкви, и о том, как мы стараемся помочь моим беднейшим прихожанам в такую суровую погоду. Пока я говорил, он не произнес ни слова, сидел с отсутствующим лицом, как будто вовсе и не слушал меня. Когда я закончил, он взял перо. «Сколько нужно на восстановление церкви?» – спросил он. «Тысяча фунтов, – ответил я. – Но у нас уже собрано триста. Сквайр пожертвовал целых пятьдесят фунтов». – «Хорошо, – отозвался он. – А бедняки? Сколько в приходе неимущих семей?» – «Около трех сотен», – сказал я. «Уголь, я думаю, где-то около фунта за тонну, – произнес он. – Трех тонн должно хватить им до конца зимы. Пару неплохих одеял можно купить за два фунта. Выходит, по пять фунтов на семью и семьсот на церковь». Он обмакнул перо в чернила и, вы не поверите, Роберт, выписал мне чек на две тысячи двести фунтов! Не помню, что я после этого говорил. Я почувствовал себя как дурак. Я даже не смог подыскать нужных слов, чтобы поблагодарить его. Все мои проблемы решились в один миг, и, честное слово, Роберт, я до сих пор не могу прийти в себя.