Слоун кивнул головой.

— Все, что я о них знала, это имена: Анри Жорж и Клотильд Мари. Сестру звали Клеманс… — Голос ее вдруг затих, как будто она что-то вспомнила.

— В чем дело? — быстро спросил Слоун.

— Ни в чем. — Она покачала головой. — Я устроила похороны и заказала мраморный étemelles,[56] там это разрешают, не то что в Англии. А потом…

— Потом?

— Потом доктор сказал, что все-таки придется делать вскрытие. Понимаете, пропали все его снотворные таблетки.

— И тогда они узнали об отравлении наркотиками, — задумчиво произнес Слоун.

Она кивнула.

— Неужели этим болванам не пришло в голову, что он мог покончить с собой? — сказал Кросби, забыв о entente cordiale,[57] которому полагалось существовать между полицейскими силами разных стран.

— Предсмертной записки не было, — начала перечислять Лора Верколя таким голосом, будто повторяла заученное наизусть, — никаких угроз в его адрес не поступало. Острой боли он не чувствовал, да и, по большому счету, физически нездоровые люди такого обычно не делают. Не говоря уже о том, — добавила она с болью в голосе, — что это было довольно странное место и время для того, чтобы уйти из жизни: первая ночь в незнакомой гостинице в незнакомом городе.

— Да уж, не самое подходящее место, — искренне согласился Кросби.

— Бедным Луи тоже нельзя было назвать. — Лора Верколя, очевидно, решила больше себя не сдерживать и говорить все, что накипело. — И это очень интересовало французскую полицию.

— Еще бы, сочувственно отозвался констебль.

— Все это очень хорошо, — горячо сказала Лора Верколя, — но я не подсыпала ему снотворное в вино или в суп, что бы они там ни говорили.

Если бы Кросби был французом, он мог бы воскликнуть на это: «Браво!» Но французом он не был, поэтому его унылый вид ни капельки не изменился.

— Все у них на тарелочке выложено, верно?

— Незнакомая гостиница в чужом городе, — медленно произнес Слоун, — и тем не менее ваш муж нашел ее без труда.

— У него была карта.

— Нет, — очень спокойно произнес Слоун. — Вы сказали, что не нашли карту, помните?

Она молча уставилась на него.

— И по пути в гостиницу он ошибся только один раз — когда заехал на тупиковую улицу.

— Д-да, — неуверенно произнесла она.

— Сквозные улицы иногда превращаются в тупиковые.

— Что это значит?

— Упомянув только что имена родителей вашего мужа, — быстро сказал Слоун, — вы хотели что-то добавить.

— Ничего такого, инспектор, это было просто совпадение.

— Совпадения иногда становятся косвенными уликами, — строго произнес Слоун, про себя попросив прощения у бессчетного количества адвокатов за то, что воспользовался их любимым высказыванием.

— Это было на кладбище, — сказала Лора Верколя. — Я решила погулять там немного и случайно увидела надгробие семейной пары, которых тоже звали Анри Жорж и Клотильд Мари, вот и все. Фамилия у них была другая. Обычное совпадение.

— А Клеманс? — мягко произнес Слоун.

Она покачала головой.

— Там была Клеманс, но в другой части кла… — Она вдруг замолчала.

— Мадам Верколя, — сказал он, — подумайте хорошенько. Вы приехали в Корбо, когда было темно.

— Да.

— Вы сами вошли в гостиницу и заказали номер. Без мужа.

— Да.

— Поели вы не в столовой, а в спальне.

— Да.

— Кто открыл дверь, когда принесли еду?

— Я.

— Официант видел вашего мужа?

— Нет. Он тогда был в ванной.

— Выходит, в Корбо вашего мужа не видел никто.

— Выходит, никто.

— Вам это не показалось очень странным?

— Я об этом не думала.

Слоун пристально всматривался в ее лицо.

— Ваш муж когда-нибудь упоминал о Корбо в прошедшем времени?

— Он прошлое вообще никогда не вспоминал, инспектор, — ответила Лора Верколя.

— А оккупацию?

— О войне он говорил только то, что хочет поскорее забыть это время.

— Что ж, его можно понять, — решительно произнес Слоун. — Ему, видимо, все-таки удалось забыть прошлое, да? И если он и говорил о нем, — добавил он многозначительно, — то разве что во сне.

— Вы имеете в виду те имена?

— Эркюль, Жан-Поль, Франсуа, — сказал Слоун.

— И доктор, — вставил Кросби.

— Мадам, — сказал Слоун. — Вы назвали нам адрес гостиницы, верно?

— Да, назвала, — быстро ответила она. — Это была «Ле Кок д’Ор» на площади доктора Жака Кольяра… Доктора Жака Кольяра. — Она замерла. — Инспектор, на площади висела мемориальная доска. Я обратила на нее внимание и прочитала…

— Да? — Голос Слоуна нарушил тишину, внезапно повисшую в маленькой уютной комнате пригородного дома в пригородном районе Беребери.

Почти шепотом мадам Верколя произнесла:

— Там было написано: «Place Dr Jacques Colliard, Martyr de la Résistance».[58]

— Доктор, — вполголоса произнес Кросби.

— Если мои предположения верны, — осторожно произнес Слоун, — там должны быть и другие доски. Таких людей во Франции не забывают.

Она облизала губы.

— Вы хотите сказать, Луи специально вернулся в Корбо, чтобы умереть? Но почему он просто не…

— Возможно, ему не были бы рады, — деликатно выразился Слоун.

Она посмотрела ему в глаза.

— Может быть, — продолжил он, — если бы в Корбо знали, кто он, ему бы не нашлось места на кладбище.

— Инспектор, вы считаете, он их предал?

Слоун не ответил прямо.

— Во Франции была трудная жизнь. Никто не знает, под каким неимоверным давлением…

— Эти имена не отпускали его, даже во сне.

— Гестапо, — ровным голосом произнес Слоун, — могло, так сказать, окружить его такой заботой, что ему было трудно противиться. В конце концов, кто мы такие, чтобы судить? Мы слишком молоды, чтобы что-то знать.

— Теперь понятно, как он находил дорогу в темноте, — заметила она.

— И почему он бы никогда не приехал в Англию.

Кросби озадаченно поднял брови.

— Если Верколя — это не его настоящая фамилия, он бы не смог получить паспорт, — сказала она.

Какое-то время Лора Верколя сидела, почти не шевелясь.

— Инспектор, если имена, которые преследовали Луи во сне, значатся на мемориальной доске, французской полиции придется отменять решение, правда?

— Они изменят его. — Слоун расслабился. — Однако есть кое-что, чего вам не следует им говорить, мадам.

— Что именно?

— Honi soit qui mal у pense.[59]

МАЙКЛ Ц. ЛУИН

Семейное дело

Майкл Цинн Луин написал больше дюжины романов в стиле иронического детектива, главными героями которых являются либо частный детектив Альберт Самсон, либо лейтенант полиции Лерой Паудэр. Он получил международную известность и стал лауреатом нескольких премий, в том числе был награжден «Мальтийским соколом» — японской наградой за лучший детективный роман, изданный в Японии, и немецкой наградой Марлоу. Бывший преподаватель и спортивный обозреватель, Майкл Цинн Луин также написал несколько радио- и театральных пьес. Сейчас он живет со своей семьей в английском графстве Сомерсет.

 ~ ~ ~ 1

В 9:38 Джина услышала шаги на лестнице. Она оторвалась от печатной машинки и пригладила волосы. Когда дверь открылась, она уже приняла деловито-серьезный вид.

В старые времена на нижней части вставленного в дверь стекла было написано: «Просьба стучать», но Джина, заняв место секретаря, заметила, что из приемной все равно слышно, когда кто-то поднимается, и предложила надпись убрать. Старик, конечно, дверь не поменял, но Анджело первым делом изменил надпись на: «Стучать не обязательно». Надпись получилась длинная, нарушала симметрию и Старику не понравилась. Джина предложила ее совсем закрасить, но Анджело не позволил.

Когда дверь открылась, в приемную неуверенно заглянула женщина.

— Здравствуйте, — сказала Джина. — Входите.

Женщине было около сорока, в каштановых волосах уже просматривалась седина. Несмотря на приглашение, она все еще колебалась.

— Это детективное агентство? — спросила она.

— Да, — ответила Джина. — Чем можем помочь?

На лице женщины появилось такое выражение, будто она напомнила себе о том, что решение принято и отступать уже поздно. Она шагнула в приемную и аккуратно прикрыла дверь. Потом развернулась к Джине.

— А детектив на месте?

— У нас несколько детективов, — ответила Джина, — но сейчас все заняты вне офиса. Директора агентства зовут мистер Анджело Ланджи, я могу позвонить ему в машину, если у вас что-то срочное.

— Ох, не говорите мне про звонки в машину, — сказала женщина. По ее тону не было заметно, что дело ее срочное.

Джина сказала:

— Может быть, вы присядете и расскажете в общих чертах, что привело вас к нам?

— Вам? — удивилась женщина. На лице ее было написано: «Вам? Секретарше?»

— Да. Обещаю вам, что все, что вы мне расскажете, будет сохранено в строжайшей тайне. И хоть мистер Ланджи лично занимается каждым делом, я могу сказать, сможем ли мы вам помочь.

— Я поняла.

— Я не только выполняю обязанности секретаря, — сказала Джина. — Я жена мистера Ланджи.

2

Обед начался в 19:10. В семье Ланджи была традиция — каждый четверг подавать горячее карри, приготовленное Розеттой, сестрой Анджело, которая, занимаясь домашними обязанностями, иногда выступала в роли бухгалтера агентства. Четверг был семейным днем, и это означало, что Старик с Мамой тоже приедут и что дети, Давид и Мария, должны были так организовать свои школьные и прочие дела, чтобы иметь возможность присутствовать на встрече. Только Сал (Сальваторе, старший брат Анджело и художник) бывал здесь не каждый четверг, утро воскресенья и вторник. Но иногда он приезжал, и бывало, что привозил с собой одну из своих моделей, как он их называл. Ничего серьезного за этим не стояло.