Перед ними предстало странное и вместе с тем чарующее зрелище. Весь шурф был залит светом — каким-то неясным, мерцающим, зеленоватым, равномерно наполнявшим всю выработку. Казалось, он шел отовсюду и освещал своим призрачным сиянием все — каждую щепку, каждый камешек и даже оставленную здесь Дином трубку. Если бы кто-то удосужился облить края и дно фосфором, они бы все равно не светились так ярко.

Билл Стюарт громко присвистнул, глазея на это удивительное явление.

— «Вот это да, дружище! — наконец произнес он, стараясь сдерживать волнение. — Там какой-то драгоценный камень.

— Огромный! Гигантский! — отозвался Хедли благоговейным шепотом. — Когда я спускался вниз, я схватился за кустик, росший на склоне. Он остался у меня в руках, и тут же весь разрез наполнился этим волшебным светом.

— Вот так дела! Камень наверняка прятался под корнями вырванного куста. Давай-ка я спущусь и потащу тебя на спине, чтобы ты там все как следует обсмотрел.

— Я уж и спускаться-то боюсь! — воскликнул Дин. — То-то будет удар, если там окажется что-то иное!

— Да ладно тебе, чему ж там еще-то быть? Такой странный отсвет дает только драгоценный камень. Давай, пошли, скоро мы достанем этого светлячка.

Вдвоем они спустились в разрез, и Стюарт, мощным рывком посадив напарника себе на плечи, почти вплотную прижал его к стенке шурфа. Дрожащими нервными пальцами тот нетерпеливо ощупал место, где рос куст, не пропустив ни единого углубления или трещинки.

— Здесь нет никакого камня, — наконец сказал он упавшим голосом.

— Да есть он там, есть! — раздался голос снизу. — Должен быть.

— Я там все обшарил, — уныло отозвался Дин.

— Эх, да чтоб тебя! Говорю же — камень там. Глянь еще разок.

— Опусти меня! — заорал вдруг Дин. — Не видишь, что у меня над головой?! Опусти меня, живо!

— Ну что еще? Что там такое над головой?

— Как что — моя тень! Не видишь разве? На стене.

— Ну и что? — спросил напарник — тугодум.

— А то, что если тень сверху, то свет идет снизу. Ну конечно, он исходит из корней упавшего куста. Какой же я болван, что раньше не догадался! Вот куст… Ага, а вот и камень! Ура! Ура!

Он исступленно запрыгал на дне шурфа, держа над головой огромный сверкающий и искрящийся кристалл.

— Ну и красавец, что и говорить! — заметил Стюарт, засунув руки в карманы. — Никогда ничего подобного не видел. Но вот только одного он сделать не сумеет. Он не избавит нас от простуды, если мы всю ночь проторчим в этой сырой дыре. Мы сможем восхищаться им в свое удовольствие, если вернемся домой.

Это прозаическое и практическое замечание вмиг охладило восторженный пыл его напарника.

— Ты прав, Билл, — согласился он. — Надо отнести его в безопасное место. Выбравшись на поверхность, они вернулись в хижину, где подвергли свою находку более тщательному осмотру.

Камень был размером чуть больше голубиного яйца и обладал ярким рубиновым оттенком, разве что с одной стороны присутствовало мутное пятно. На просвет он смотрелся совершенно прозрачным кроме того дефектного участка. Хедли Дин вынул из ящика ювелирные весы и с величайшей осторожностью и даже каким-то благоговением взвесил его.

— Сто четырнадцать каратов, — восхищенно выдохнул он. — Самый большой камень из всех найденных, пока я здесь. Вот только сбоку маленький изъян, но его уберут при огранке. Даже в таком виде он стоит целое состояние.

— Разумеется, — радостно согласился Большой Билл. — Теперь, дружище, чай будем пить не из жестянок.

Дин тем временем быстро убрал находку в самый дальний карман и сидел, погруженный в свои мысли, в задумчивости нахмурив брови и постукивая по столу костяшками пальцев. Он не слышал, да и не хотел слышать пустой болтовни своего напарника. Черная мысль, словно червь, проникла в его голову, и он уже не мог избавиться от нее. Она прочно укоренилась там и с каждой секундой все больше и больше овладевала им, пока не затмила и не смяла все хорошее и доброе в его душе.

— В здешних местах продавать такой большой камень, пожалуй, нет смысла, — тем временем продолжал Стюарт. — Надо распродать все, что у нас есть, а самим податься в Лондон. Вот там-то нам дадут за него настоящую цену! Потом ты вернешься в свои «высокие сферы», как ты сам говорил, а я займусь-ка постройкой дома. Но, ей-богу, нам никак нельзя терять друг друга из виду. Я буду часто навещать тебя в твоем высшем свете, а ты станешь гостить у меня, гуляя среди тенистых дубов.

Лицо Хедли Дина мрачнело все больше и больше с каждым словом, которое нашептывал ему демон алчности. Он положил руку на то место, где спрятал камень, брови его нахмурились еще больше, а взгляд сделался еще острее и коварнее.

— Двадцать тысяч! — воскликнул Билл. — А то и все тридцать! Сколько будет пополам-то? Пятнадцать! Вот это да — по пятнадцать тысяч каждому! Так, а сколько от них пять процентов-то? Ну-с, пять на десять — это пятьдесят, потом пятьдесят на пятнадцать, — считал он, загибая толстые красные пальцы, словно постаревший школьник. — Итого семьсот пятьдесят фунтов в год! Как тебе такой доходик, а? Да что с тобой такое, дружище? На вот, глотни-ка чуть-чуть. Ты, по-моему, слишком разволновался после всех наших с тобой ночных приключений.

— Нет — нет, — поспешно отказался Хедли Дин, отодвигая бутылку, протянутую Стюартом. — Мне не хочется бренди. Я хотел бы до конца прояснить наше с тобой дело, дабы между нами впредь не возникло никаких недомолвок и недоразумений. Мне кажется, ты несколько превратно представляешь себе наши отношения в связи с находкой. Разумеется, ты прекрасно знаешь — я хочу, чтобы между нами все было честь по чести, и ты знаешь, что я никогда не помыслю намеренно обмануть тебя.

— Конечно же, нет! — искренне согласился пожилой старатель.

— Однако, с другой стороны, хоть мы и друзья, но бизнес есть бизнес. Если бы мы работали вместе и вдвоем наткнулись на этот камень, тогда он бы, вне всякого сомнения, принадлежал нам в равных долях. Но в данном случае дело принимает совсем другой оборот.

— Как это так?! — вскричал Стюарт.

— В этом случае все совсем иначе. Это произошло случайно, когда я вовсе не искал камень, и тебя тогда рядом не было. Понимаешь? Я хочу только одного — решить все по справедливости. Предположим, ты бы нашел в шурфе золотой самородок. Я бы не претендовал на половину его стоимости, ссылаясь на то, что я твой компаньон. Это выходило бы за рамки нашего соглашения. Так и тут — это вне нашей договоренности. Разумеется, я никоим образом не хочу присвоить себе всю сумму. Если я выручу за него хорошие деньги, то ты, безусловно, получишь какую-то долю. Я лишь хочу, чтобы ты понял — у тебя нет права претендовать на половину.

Хедли говорил все это, отвернув лицо в сторону и пристально смотря на огонь, поскольку в какие бы пышные фразы он ни облекал бы свои надуманные доводы, он слишком боялся ощутить всю глубину своей низости и бесчестия.

Его компаньон несколько долгих минут хранил молчание, которое было красноречивее любых слов. Напряжение достигло такого предела, что тиканье ходиков и потрескивание поленьев в очаге казались громом небесным. Наконец, Стюарт заговорил холодным, бесстрастным голосом, чего за этим весельчаком никогда не водилось.

— Так ты хочешь сказать, что мне не причитается половина стоимости камня? — спросил он.

— У тебя нет на него никаких прав.

— Вот как!

Никакие физические страдания не могли вызвать у крепыша — старателя стона, вырвавшегося из его груди, когда он осознал всю глубину постигшего его вероломного предательства. Он больше не вымолвил ни слова, лишь надел свою широкополую шляпу, надвинув ее по самые брови, вышел из хижины и скрылся во мраке ночи. Он шел, тяжело ступая по доскам, окаймлявшим края шурфа, и вскоре его шаги смолкли вдалеке.


Ж.-Ф. Рафаэлли. Двое рабочих



Хедли Дин остался сидеть у огня, размышляя о событиях вечера и ночи. Как ни старалась загнанная в самые дальние уголки совесть убедить его, что он вел себя низко и недостойно, он пребывал. в полной готовности оправдывать свою подлость с помощью словесного крючкотворства, превратно толкуя в свою пользу условия, по которым что-то подлежало разделу между компаньонами, а что-то нет. Если решимость на несколько мгновений все же изменяла ему, достаточно было достать из кармана прекрасный сияющий камень, чтобы задавить всякие сомнения. Как же он сможет расстаться со своей кровной половиной, он, кто нашел этот самый камень! И что толку в каком-то пустячном доходе в семьсот с чем-то фунтов? Вот на пятнадцать тысяч действительно можно устроить что-нибудь этакое. Если отдать Биллу его полную долю, он растратит ее по пустякам на всякую мишуру. Разумеется, ему надо что-то дать, скажем, пятьсот или даже тысячу фунтов. Никто не скажет, что это не по-джентльменски.