В тот день мы похоронили мистера Ланкастера. Были вызваны дополнительные полицейские, чтобы сдерживать толпу у ворот. Полдюжины мотоциклистов сопровождали гроб на кладбище и следили там за порядком. Я отказалась ехать на похороны, чем страшно возмутила маму.

— Никогда не могла даже представить себе, что моя дочь откажется отдать последний долг умершему.

— Я не поеду, мама.

— Как ты разговариваешь со мной, Луиза? Иногда я просто удивляюсь, что с тобой случилось! Ты очень изменилась.

— Боюсь, что да, мама.

Она отвернулась от зеркала, у которого пришпиливала черными булавками свою шляпу.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Полагаю, — стала я объяснять очень осторожно, — все случившееся показало мне, что я имею право жить так, как хочу. Жить своей собственной жизнью, мама. Не чьей-то другой, а своей собственной.

Она посмотрела на меня удивленными, не верящими тому, что они видят, глазами.

— И это ты говоришь мне? Вот что я слышу от своего собственного ребенка! После стольких лет, которые я ей пожертвовала!

— Что ты пожертвовала мне, мама? — спросила я очень мягко. — Может быть, это я была жертвой? Разве все жители нашего поселка не жертвы? Они жертвы. Но чего? Спокойной жизни? Так где же эта спокойная жизнь? Где она? Ее нет. Посмотри в окно, и ты поймешь!

Она ничего мне не ответила, взяла черную сумку, поправила вуаль на шляпке и вышла. В дверях остановилась и обернулась.

— Интересно, это доктор Армстронг внушил тебе все?

— Нет. Не он, а другой мужчина. И если он предложит мне выйти за него замуж, я выйду.

Сомневаюсь, что она слышала, о чем говорил священник на похоронах. Вернувшись, она заперлась в своей спальне и не разговаривала со мной целые сутки. Но так как эти сутки были заполнены другими событиями, я почти не почувствовала этого ее наказания.

В субботу Лидию Тэлбот еще не нашли. Прокурор допрашивал Хелен о том, что она видела тогда ночью. Это окончательно отмело версию мисс Маргарет. И хотя тогда об этом никто не знал, Герберт Дин провел почти половину дня у различных парикмахеров, показывая им фотографию. Остальную часть дня он провел в пансионе на узкой уличке за больницей. Адрес этого дома он узнал после того, как ему все-таки удалось прочесть то, что отпечаталось на промокашке, которую он взял со стола Эмили Ланкастер в доме миссис Макмаллен.

Там, с разрешения хозяйки, которая пошла на это очень неохотно, он осмотрел маленькую меблированную комнату, очень чистенькую, из которой прошлой ночью были вынесены все вещи ее прошлого хозяина, за исключением книг. Книг в комнате было огромное количество.

— Любил читать?

— Да, сэр. Больше он ничем и не занимался. Мне не хотелось с ним расставаться. Он жил здесь десять лет.

— А за книгами никого не присылал?

— Нет. И это очень странно. Книги были для него, как дети, если можно так выразиться. Он очень любил их. Сказал, что я должна отдать их в библиотеку. Они ему больше не понадобятся.

Все это свелось к тому, что комиссару полиции, несмотря на сопротивление, пришлось поставить еще одного полицейского у дома за библиотекой. Он был вынужден объявить розыск исчезнувшего Роберта Дэниелса — дворника, работавшего по найму департамента общественных работ, а также заняться чтением и изучением пыльных вырезок из газет одного из соседних штатов.

— В чем дело, Дин? — спросил комиссар. — Если вы считаете, что Дэниелс убийца, почему не говорите этого?

— Я не знаю, убийца он или нет, — серьезно ответил Дин. — Просто хочу спасти его жизнь.

Но мы в Полумесяце все еще ничего не знали об этом. Единственная новость, которую мне сообщили Тэлботы, касалась Лиззи: она не вернулась с похорон мистера Ланкастера. Я узнала об этом от Энни.

Короче говоря, всю последнюю неделю Лиззи вела себя очень странно. Она почти ничего не ела и была так раздражительна, что миссис Тэлбот сильно поругалась с ней утром. Это слышали все в доме, поэтому никто не удивился, что Лиззи тотчас же пошла в комнату и взяла свой потрепанный чемодан. Однако они удивились, когда она села в машину, которую в таких случаях мы вызываем для наших слуг, и спокойно отправилась на кладбище. Чемодан поставила на переднее сиденье рядом с шофером.

Только на обратном пути Лиззи заговорила, да и то с шофером. Она просунула руку через окно перегородки, отделяющей шофера от пассажиров, и дотронулась до его плеча.

— Я здесь выйду.

Некоторые из женщин пытались с ней попрощаться, но она не обратила на них никакого внимания. Последний раз они видели ее, когда она стояла с чемоданом на автобусной остановке.

— Тогда мы все поняли, — говорила мне Энни. — Знаете, мисс, у ее сестры есть ферма рядом с Холлитри. Но уехать не попрощавшись? Ведь мы знаем друг друга многие годы. Она, наверное, была очень расстроена: то одно, то другое… Я на нее не обижаюсь.

Мне показалось все это вполне нормальным с учетом характера Лиззи. Когда была маленькой, я ее очень боялась. Она чуть не убила Джорджа, когда он испугал меня, забравшись в кухонный лифт. И она здорово меня отшлепала, когда нашла меня в их конюшне, где я пыталась курить сигарету, скрученную из листьев индийского сигарного дерева. Лиззи была жестокой женщиной. Фамилии ее я никогда не знала. Внешность ее тоже была устрашающей: выкрашенные в черный, как воронье крыло, волосы и наглухо застегнутый старинной брошью с изображением камеи воротник платья.

Но я несколько обеспокоилась, когда вечером ко мне зашел Джордж Тэлбот. Весь день он занимался уликами, обнаруженными полицией, потому был грязным и усталым. Мама все еще сидела в своей крепости, когда Джордж вошел в библиотеку. Он протянул мне газету.

— Думаю, ты уже читала эту грязную заметку, Лу?

— Да.

— И ты все это знала раньше?

— На самом деле, Джордж, я ничего не знала об этом. Слышала кое-какие разговоры по этому поводу вчера или позавчера вечером, но…

— Так вот он, великий секрет! — возмущенно воскликнул Джордж. — Все эти годы я знал, что что-то не так. И я прекрасно понимал, что все в поселке знают, в чем дело. Кроме тебя, возможно А теперь эта грязная газетенка раскрывает секрет и делает предположение, что мой отец вернулся и повторил то, что сделал раньше. Боже мой! Мне следует пойти в редакцию и набить им всем морды!

Через какое-то время Джордж немного успокоился. Казалось, он расстроен не столько тем, что опубликовано в газете, сколько другими обстоятельствами.

— Посмотри, что с нами стало! Мы жили взаперти! Ни с кем не общались! Почему? Почему? Он не был ненормальным. Он притворился сумасшедшим, чтобы спасти свою жизнь. И я рад, что он это сделал. Рад, что он бежал из сумасшедшего дома. Человек влюбляется в хорошенькую женщину, бежит с ней из дома, живет под чужим именем. Потом его находят в номере гостиницы с револьвером в руке, а рядом труп этой женщины. Она сломала ему жизнь, и он убивает ее. И в течение почти тридцати лет мама думает, что он вернется и застрелит ее тоже! Почему? Она для него ничего не значила. Думаю, он никогда не любил ее.

Сделав это совсем не лестное для матери замечание, он встал.

— Единственно нормальным человеком в доме была Лиззи. Теперь, ты, наверное, знаешь, она ушла от нас. Ее выгнали, как и тетю Лидию.

— Джордж, ты думаешь, что тетя Лидия просто ушла из дома?

Он развел руками.

— Откуда я знаю? Она хотела уйти. Давно хотела. Я не виню ее. Но с Лиззи совсем другое дело. Она уходить не хотела. Зачем уходить из дома, где прожито больше тридцати лет? Здесь что-то не то, Лу.

Он встал.

— Ну, ладно. Давай мне эту грязную газетенку. Я должен идти. Нужно кое-что проверить перед сном!

Он взял газету и ушел. Я читала эту заметку. В ней довольно ясно говорилось о том, кого следует подозревать в убийствах. Но мы с Джорджем ошибались в тот вечер. В газете содержалась только часть того, что он называл великим секретом. Произошла еще одна трагедия, прежде чем мы узнали все.

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Джордж Тэлбот был усталым и грязным, когда заходил ко мне вечером, но он не мог сравниться с Гербертом Дином, когда в половине десятого он позвонил к нам в дверь. Дин перестал притворяться и больше не скрывал, кто он есть на самом деле. Энни оценила это и проявила свое одобрение следующим образом: принесла ему поднос со всеми яствами, которые у нее имелись. Он был голоден и попросил у нее поесть.

— Думаю, Лу, вы меня не осудите. Я сегодня ничего не ел. А сейчас очень беспокоюсь. Где ваша мама?

— Она в постели. Боюсь, дуется на меня.

Он не обратил на это заявление никакого вникания и сообщил, что намерен провести ночь у нас в доме.

— Буду охранять вас.

— Охранять? Здесь?

— А где же еще? Во-первых, я хочу быть уверен, что с вами все в порядке. Это самое главное. А во-вторых, до тех пор, пока наш убийца полагает, что кровавые отпечатки пальцев все еще хранятся в альбоме с фотографиями и что этот альбом находится у вас, он может предпринять еще одну попытку, чтобы заполучить его.

Дин объяснил мне все это, откинувшись на спинку большого мягкого кресла. Выглядел он очень усталым. На лице появились новые морщинки.

Не помню в подробностях, что он мне говорил. Но все это сводилось к тому, что тщательно продуманный план убийства миссис Ланкастер предусматривал не только последовательность событий, к нему ведущих. Он означал еще и другую последовательность. И эта последовательность могла быть только заранее запланирована. И если она была частично нарушена, даже в незначительной степени, все остальные события изменились.

Таким образом получилось, что пропал альбом или перчатки. Он был не слишком расторопен. Он не смог вынуть из альбома то, что хотел. Поэтому решил выбросить перчатки и попытался вырвать из альбома страницы. Но страницы держались крепко, а времени не было. Потом что-то спугнуло убийцу. Это могло произойти тогда, когда была предпринята безнадежная попытка поднять сетку от комаров на окне.