— Планируешь новую жизнь, Клюгер? — спросил он. — Расскажи мне об этом. У меня болит сердце за тебя. Я просыпаюсь ночами от страха за парня, сполна уплатившего свой долг обществу.

— У вас странный юмор, лейтенант.

— Я проснулся сегодня ночью и подумал, займешься ли ты снова камнями? А?

— У меня есть кое-какие мысли, — серьезно ответил я. — Я считал, что парни, вроде вас, не дадут мне возможности снова заняться этим делом.

Он откинулся назад и поманил пальцем бармена.

— Верни их нам, Клюгер, — мягко сказал он. — Ты достаточно умен, чтобы заработать на жизнь, и, думаю, не хочешь снова в Сан-Квентин.

Бармен принес пиво, и Кромби отхлебнул глоток.

— Чтобы снова очутиться в камере, тебе достаточно протянуть руки к этим алмазам.

— Откуда вы знаете, что меня не ждет приличный счет в банке Южной Америки?

— Потому, что ты не поехал в Южную Америку, а приехал сюда, — ответил он.

— Может, я появился здесь, чтобы встретиться с друзьями перед отъездом.

— Если бы ты избавился от этих камней, мы бы знали об этом, — сказал он доверительно. — Невозможно продать такую кучу драгоценностей незаметно. Кроме того, у тебя не было времени. Так что, приятель, ты вернулся, чтобы забрать камни, и в тот момент, когда ты возьмешь их, мы возьмем тебя.

Он сделал еще несколько глотков, потом вопросительно посмотрел на меня.

— Видел уже свою жену, Клюгер?

— Конечно, — кивнул я. — Она в порядке.

— Рассказала ли она о том, что случилось? — спросил он.

— О том, что она потеряла зрение? — Я усмехнулся. — Конечно, она рассказала мне.

— Не понимаю, как тебе удалось увлечь такую славную женщину, — проворчал он. — Ты хочешь сказать мне, что после семилетней отсидки возвращаешься домой, находишь свою жену слепой, и поэтому опять смываешься от нее, чтобы встретиться с этой дешевкой, сидевшей здесь пять минут назад?

— Вы дали мне кучу советов, хотя я у вас их не просил, Кромби. Теперь я вам кое-что посоветую. Подумайте о своих поганых делах!

На секунду гнев блеснул в его глазах. Потом он взял свою шляпу и встал.

— Ты прав, приятель, — тихо произнес он. — Зачем давать глупые советы. Ты пойдешь за камнями и возьмешь с собой оружие на всякий случай. А если рядом окажется полицейский, ты воспользуешься оружием.

— Лейтенант, — сказал я зло, — вы не допили свое пиво.

— Я поговорю с барменом о его качестве, — холодно произнес он. — Этот невыносимый запах любого может вывернуть наизнанку!

Голубая неоновая вывеска гласила — «Голубой гусь». Под ней была доска, на которой красовался портрет блондинки. «Джанис О’Брайен поет здесь каждую ночь» — было написано большими буквами прямо под портретом, и я внимательно изучил каждое слово, особенно два первых. Она нашла выключатель, и я вошел в мягко освещенный холл. Стоило мне сделать еще один шаг, и потолок обрушился на мою голову. Я почувствовал, как что-то твердое сильно ударило меня в затылок. Боль заполнила мой мозг, и я моментально погрузился в темноту.

Я сел за столик в алькове, и официант извиняющимся тоном объяснил, что я на пять минут опоздал к последнему представлению. Я заказал бурбон и сэндвич, которые вскоре мне принесли.

Пока я расправлялся с сэндвичем, передо мной, заслонив всю комнату, внезапно выросла массивная фигура Криса Эдвардса.

— Майк, малыш! — пророкотал он. — Почему же ты не сказал, что выберешься сюда?

— Это внезапный импульс, Крис, — улыбнулся я. — Почувствовал дома себя неуютно и отправился прогуляться.

Он опустился в кресло, стоящее рядом со мной и подозвал официанта.

— Это будет настоящий праздник, мальчик! — Он повернулся к официанту. — Дай-ка нам бутылку импортного шампанского — самого лучшего!

Официант, выслушав приказ, моментально исчез.

— Настоящий праздник? Точь-в-точь, как в старые времена… Эй! Кстати о старом времени, у меня есть потрясающая, убийственная для тебя новость, малыш. Твоя последняя любовь снова работает здесь, в этом клубе. Джанис О’Брайен пела у меня первый раз семь лет назад, и, теперь, кто бы мог подумать…

Внезапно его серые глаза блеснули.

— Может, это не совпадение, Майк? Может, она неспроста приехала сюда именно сейчас?

— Я весь вечер возобновляю старые знакомства, Крис, — легко сказал я. — Только что я имел дружескую беседу с лейтенантом Кромби.

— Этот поганый сукин сын! — произнес он растерянно. — Удивляюсь, что он живет так долго.

Официант вернулся с шампанским, открыл его и наполнил два бокала.

— За твое здоровье, мальчик! — Крис поднял свой бокал. — Надеюсь, ты пробудешь здесь долго.

— Что ж, выпьем за это, — сказал я. — Но ты говоришь так, словно торопишь меня?

Он на секунду замешкался.

— Ты же знаешь, малыш. Пока ты сидел в тюрьме, твоя жизнь не стоила ни цента!

— Ты считаешь, что нужно действовать быстро?

— Ну… — Он пожал плечами. — Как я и говорил тебе прежде, у меня есть контакты, и ты знаешь, что мне можно доверять. Гораздо больше, чем Лону Стерну, верно?

— Я хочу сто тысяч наличными! — сказал я, пытаясь проверить правильность оценки, сделанной Арлиной Грей.

— Я знаю, что тебе известен курс, малыш, — в голосе Эдвардса слышалось сомнение. — Но сто тысяч долларов?

— Необработанные алмазы хороши тем, что их можно обработать и получить полную цену, Крис.

— Тебе придется платить за все это, — сказал он с сомнением. — Обработка может продлиться полгода, а риск будет расти с каждым днем. Не хочу тебя обидеть, но ты не можешь их держать так долго. Они опасней, чем бомба, Майк. Единственный выход для тебя: забрать камни и как можно быстрее их сдать, пока другие не приделали им ноги.

— Ты мне что-то советуешь, Крис? — спросил я.

— В подобных делах покупатель сильно рискует, — сказал он извиняющимся тоном. — Он получает горсть бриллиантов за наличные, а потом… Перепродажа или обработка ворованных камней — слишком опасные операции и легко можно прогореть.

— И ты мне помогаешь в этом деле совершенно бескорыстно?

— Бескорыстно, малыш! Я считаю, что максимальная цифра, которую ты сможешь получить без моей помощи — это тридцать тысяч, потому что любой покупатель знает, что тебе нужно срочно их толкнуть. Позволь мне сделать это, малыш, и я гарантирую тебе… — Он быстро подсчитал. — Около пятидесяти, по крайней мере, не меньше, чем сорок пять!

— А сколько гарантируешь себе, Крис? — усмехнулся я.

— Я реалист, ты ведь знаешь. Скажем, мне причитается двадцать процентов. Останется еще достаточно крупная сумма.

— Я подумаю об этом.

— Отлично, — сказал он, кивая. — Только не тяни слишком долго, парень! Мне сегодня совсем не понравились Лон Стерн и его приятель. С психом, подобным Сонни Весту… — Он поднялся на ноги. — Я пойду посмотрю, как там Джанис, и скажу ей, что ты уже здесь.

— Спасибо, — ответил я.

Он отошел. Я снова налил себе шампанского и задумался: странный праздничек. Я предпочел бы сидеть вместо настоящего Клюгера в тюрьме, чем получить нож в спину на свободе…

Через пять минут улыбающаяся Джанис О’Брайен подошла к моему столику. Плаща на ней не было, а платье так сильно обтягивало фигуру, что я удивился, как она может сидеть в нем.

— Шампанское? — ее голос дрогнул, когда она увидела содержимое бокала. — Прекрасная мысль, Майк.

— Может быть, — сказал я, — но это прислал владелец заведения.

— Я не хочу никаких одолжений от мистера Эдвардса, — заявила она.

— Тогда почему бы нам не уйти отсюда? — спросил я.

Швейцар вызвал такси, и оно за несколько минут доставило нас к ее квартире. Поднимаясь по лестнице, Джанис взяла меня за руку. Однако, кроме нежности, я почувствовал силу и твердость ее руки.

— Моя квартира на третьем этаже, — подсказала она. — Я еще не привела ее в полный порядок, ведь я здесь всего две недели, но думаю, ты ведь не станешь возражать, Майк. — Она сжала мою руку. — Я все еще не могу поверить, что это правда, Майк. Ты и я — вместе всю ночь. Ты даже не знаешь, как сильно я люблю тебя, дорогой, но клянусь, что докажу тебе это еще до утра.

Мы миновали второй этаж и стали подниматься дальше.

— Не утомись, любимый, — счастливо ворковала она.

Когда мы подошли к дверям ее квартиры, она начала рыться в сумочке, пытаясь найти ключ. Затем, со вздохом облегчения, она достала его.

— Представь, если бы я уронила его где-нибудь, и мы провели всю ночь в холле? — прошептала она. — Я бы наверняка умерла!

Проходя за ней в квартиру, я был готов убить себя из-за того, что она нашла этот ключ. Единственной причиной моего пребывания здесь было желание убедиться в искренности ее слов относительно того, что Клюгер не оставлял ей пакета перед арестом.

Я не собирался оставаться с Джанис, но и не представлял, как сообщить ей эту новость.

Ощутив боль в голове, я понял, что очнулся. Я взглянул на часы и увидел, что пробыл без сознания, как минимум, двадцать минут. Внезапно я услышал отдаленный звук полицейской сирены, и холодный пот прошиб мое тело.

Я по-прежнему находился в мягко освещенном холле, только теперь дверь была плотно закрыта за мной. Пару раз прокричав: «Джанис», но не получив ответа, я направился в гостиную, где тоже горел свет.

Она напоминала комнату после посещения маньяка. Все ящики бюро были вытащены, и их содержимое разбросано по полу. Из-под вспоротой обивки дивана и кресел торчали пружины. Даже картины были сорваны со стен и разодраны.

Почувствовав тяжесть в кармане, я понял, что пистолет по-прежнему у меня, и когда я вытащил его и сжал в правой руке, мне стало чуть легче. Ноги привели меня в спальню, где я увидел еще более страшную картину.