У меня сложилось мнение, что к ограблению здесь относились гораздо серьёзнее, чем к убийству: убийства были обычным делом среди местных. Помню, однажды мне пришлось по просьбе шейха Нимруда уволить в конце рабочей недели четверых рабочих, подозреваемых в убийстве. Интересно, гадал я, что же думают наши бухгалтеры, читая напротив имён в платёжной ведомости «уволен за убийство» и двумя неделями позднее — «восстановлен». На самом деле они действительно убили одного из слуг шейха, но дело было замято с помощью денежной компенсации, которую потребовал влиятельный дядя шейха, Хаджи Мохд эль-Наджейфи.

В Нимруде нам довелось принимать многих знаменитых посетителей, некоторые потом оставались погостить. В первую очередь я хотел бы упомянуть Эрнеста и Дору Алтунян из Алеппо, о которых уже рассказывал в связи с нашими раскопками в Сирии. Эрнест был большим почитателем Т. Э. Лоуренса и посвятил ему замечательное стихотворение, «Обрамление чести». Оно начиналось с прекрасных строк:

Ты не увидел той луны

За крепостью в Алеппо,

Не для тебя она взошла

Над Дорсетширом тоже…

Дора, супруга Эрнеста, была интеллектуалкой и, в отличие от мужа, с большим интересом читала археологические труды. Она была сестрой философа и историка Р. Дж. Коллингвуда, написавшего, среди прочего, книгу «Speculum Mentis» («Зеркало духа»), название которой ошибочно перевели как «На ум надежды мало» — совершенно блестящий ляп. У меня хранятся несколько набросков, которые Дора написала в Нимруде. На одном из них запечатлён интерьер нашего дома. Просевшую крышу столовой подпирает крепкий деревянный шест. Нельзя сказать, что наша крыша была надёжной защитой от дождя. Я часто вспоминал сцену в деревне Нимруд, описанную Лейардом, как сам автор прятался под единственным в доме столом, а его слуга сидел в углу комнаты, завернувшись в плащ.


Многие из нас с удовольствием вспоминают, как в 1951 году у нас гостил старинный друг — сэр Аллен Лэйн со своей супругой Леттис. Аллен был знаменитым издателем, основателем Penguin Books и Pelican Books. Он начал строительство своей империи с капитала в сто фунтов, и хотя сам читал не так уж много, но обладал особым чутьём и мог предугадать, какая книга взбудоражит воображение читателей. Сам он никогда не учился в университете и хотел помочь другим людям, не получившим хорошего образования, как-то восполнить этот пробел. Аллен Лэйн отбирал для печати качественные и интересно написанные научные книги и продавал их по доступной цене. Аллен обладал неограниченным запасом энергии, был авантюристом, прирождённым пиратом, готовым ухватиться за любую возможность. С детства он с большой любовью относился к Агате, восхищался ею и как человеком, и как писателем. Этот великодушный разбойник, способный проявить жестокость даже по отношению к самому близкому другу, с готовностью прощал людям отсутствие принципов. Он брал под крыло людей с дурной репутацией и не скупился на помощь. Меня связывали с ним, в числе прочего, и деловые отношения: я как-то посоветовал включить в сферу интересов его издательства археологию, и он попросил меня руководить изданием трудов по восточной археологии. Под моим руководством в серии Penguin Books вышло около десятка книг, большая их часть стала бестселлерами. На роль авторов я старался выбирать, когда это было возможно, талантливых молодых учёных, которым, как мне казалось, предстояло когда-нибудь оставить след в науке. В частности, Оливер Гёрни написал книгу «Хетты», Брайан Эмери — «Архаический Египет», Стюарт Пигготт — «Доисторическую Индию». Я также уговорил принять участие в проекте У. Ф. Олбрайта, Леонарда Вулли, Сетона Ллойда и Романа Гиршмана.

Аллен помогал нам в течение первых лет нимрудских раскопок, мы очень ему благодарны за это. Удивительно, но, когда я предложил ему напечатать книгу о наших находках, он проявил нерешительность: издательство как раз в тот момент испытывало некоторые затруднения. Я заявил, что он водит меня за нос: ведь он сам поддерживал меня, когда я начинал писать. Отказ Аллена обернулся для меня большой удачей: я продолжил работу и в итоге создал иллюстрированную книгу гораздо большего объёма. Моя книга поставила рекорд: было распродано две тысячи копий, из них тысяча семьсот — по цене в шестнадцать гиней, а оставшиеся — по двадцать. Компания Коллинза отважно согласилась спонсировать издание Британскому археологическому институту в Ираке. Я был благодарен своему старому другу сэру Уильяму Коллинзу и рад, что оправдал его доверие.

Аллен Лэйн и его очаровательная супруга Леттис присутствовали при обнаружении стелы Ашшурнасирпала в 1951 году, но, к сожалению, у них к тому моменту закончились цветные фотопластинки. В те годы археологи только начинали открывать для себя прелесть цветной фотографии, и нам повезло быть среди первых. Наверное, главное, чем добросердечный Аллен запомнился нашей экспедиции, — это роскошные подарки в виде целых голов стилтона[97], которые нам два или три раза присылали из Лондона. Мы очень благодарны нашему меценату за его щедрую помощь.

Говоря о раскопках в Нимруде, нельзя не вспомнить наш дом из сырцового кирпича, расположенный над самой стеной акрополя. С одной стороны из наших окон открывался вид на зиккурат, с другой — на форт Салманасара и внешний город. Помимо обычных рабочих помещений, дом включал в себя кухню, тёмную комнату и два длинных зала. Один зал служил нам столовой и гостиной, другой — хранилищем. Вдоль стен хранилища мы соорудили широкие кирпичные прилавки. В результате у нас было достаточно места, чтобы раскладывать находки, и не пришлось тратиться на постройку деревянных полок. Потратив чуть больше тысячи фунтов, мы стали хозяевами величественного, довольно простого, но вместительного жилища, где провели множество приятных часов в окружении наших захватывающих находок. В конце сезона наша команда могла наслаждаться чаем на кирпичной террасе и любоваться великолепным видом. Спали мы в палатках, которые в целом неплохо защищали от дождя. Правда, как-то раз, вскоре после захода солнца, на нас налетел страшный ураган. Небеса приобрели бледно-жёлтый оттенок, и мы решили, что сам демон Асмодей явился, чтобы сорвать крышу с экспедиционного дома. В ту ночь ветер едва не унёс весь наш лагерь. Уильям Лофтус в 1854 году попал в такую же бурю.

Несмотря на случайные неприятности в виде сильных похолоданий, жары, ветра и дождя, наши условия жизни были вполне приличными. Мы питались свежими продуктами, приготовленными несколькими сменившими друг друга поварами, персидскими и индийскими. Некоторые из них страдали от пьянства, другие — от трезвости. Работу по дому выполняли многочисленные слуги-арабы. Они нанимались к нам на службу худыми, а уходили заметно округлившимися. Нашим дворецким был несторианин по имени Мишель. Казалось, что он сошёл с картины Эль Греко. Здоровая жизнь на свежем воздухе пробуждала зверский аппетит, но кроме редких проблем с желудком, мы не страдали от серьёзных недугов. Жизнь на раскопе ведёт к mens sana in corpore sano[98].

Будет уместно, если я закончу свои нимрудские воспоминания рассказом об Агате, неизменно доброй, непрерывно излучавшей гармонию. В экспедиции она занималась реставрацией изделий из слоновой кости и вела каталог, а в первые годы заодно выполняла обязанности фотографа, позже на этом посту её сменила Барбара Паркер.

Мы построили для Агаты небольшой кабинет в дальней части дома, где она каждое утро работала над своими романами. Писала она очень быстро, печатая их сразу на машинке. Таким образом, сезон за сезоном было написано более полудюжины книг.

Агата помогала мне выдавать зарплату рабочим, стоя у небольшого окошечка в стене моего кабинета. То и дело до нас доносился возглас очередного гостя из Мосула: «Смотри скорее: Агата Кристи платит рабочим». Время от времени Агата развлекала нас забавными одами, некоторые из них я привёл в этой главе. Многие члены экспедиции были увековечены в стихотворных строках. Все оды писались на злобу дня, содержали отсылки к каким-то определённым событиям, и поэтому смысл некоторых из них могут понять только члены экспедиции. В заключение приведу стихотворение, посвящённое мне:

Лают собаки!

В лагерь в Ираке

Следует ждать гостей.

Кто там, аббат из Бенхэма?

Или — отец Джей?

Шейх Дауд — молодец, но с раскопа

Он бежит молодой антилопой.

А директор — другой: он отринул покой

И к раскопу несется галопом.

Надеюсь, что, прочтя эти воспоминания о наших раскопках, читатель заинтересуется книгой «Нимруд и его руины»[99] — трудом, которым я в некоторой степени горжусь. Каждый археолог знает, что самая трудная часть его работы — это публикация результатов, и далеко не все справляются с этой задачей.

В книге «Нимруд и его руины» более шестисот страниц, и дополнительный интерес им придают более двух сотен иллюстраций, на которых в основном изображены выдающиеся произведения искусства. Я понимаю, что этот огромный труд содержит определённое количество неизбежных недочётов, но очень рад, что смог довести работу до конца — этим я обязан собственной выносливости и помощи моих преданных коллег. Я надеюсь, что эта книга, наряду с научными итогами раскопок, является достойным результатом длительной работы, которую сезон за сезоном, с 1949 по 1960 год, вела наша опытная команда.

Глава 19. Научные организации и их обитатели

Название, которое я выбрал для этой главы, напоминает мне о том, как я подавал в Торки прошение на предоставление мне права голоса. В очереди передо мной стоял душевнобольной. «Скажите, — сказал секретарь, — вы постоянный или временный обитатель нашей психбольницы? Если временный, у вас нет права голоса, а если постоянный, то оно будет вам предоставлено».