Перри Мейсон, почувствовав на себе взгляд Деллы Стрит, оторвался от свода законов и взглянул на свою изящную и эффектную секретаршу, остановившуюся в дверях.

— В чем дело, Делла?

— Каков будет статус незамужней женщины, которая, по ее словам, встречается с неженатым мужчиной?

Бровь Мейсона удивленно взметнулась вверх.

— Такого статуса не существует. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что в приемной дожидается некая мисс Стефани Фолкнер. Она утверждает, что — опять цитирую ее слова — «поддерживает дружеские отношения» с Гомером Гарвином.

— С Гомером Горацио Гарвином? — удивился Мейсон. — Нашим клиентом?

— Не с Гомером Гарвином-старшим, а с Гомером Гарвином-младшим.

— Ах да, младшим, — вспомнил Мейсон. — Кажется, он занялся автомобильным бизнесом. Так что ей нужно?

— Ей нужно встретиться с вами по личному вопросу. Она надеется, что знакомство с Гарвином пробудит у вас интерес к ее делу.

— В чем оно состоит?

— Ей достался в наследство игорный дом в Лас-Вегасе. По-видимому, дело касается этого заведения.

Мейсон хлопнул ладонью по столу.

— Ставлю доллар на номер 26, Делла.

Она как бы раскрутила воображаемую рулетку и затем бросила шарик из слоновой кости, зачарованно следя за вращением круга.

Мейсон подался вперед, уставившись в ту точку, куда смотрела Делла Стрит.

Неожиданно она выпрямилась и улыбнулась.

— Увы, шеф, вам не повезло — выиграл номер 3. — Потом нагнулась и взяла со стола адвоката воображаемый доллар.

Тот скорчил смешную гримасу.

— Ну вот, продул последний доллар.

— Так что с мисс Фолкнер? — спросила Делла Стрит, переходя на серьезный лад.

— Давай сперва свяжемся с Гарвином-старшим и выясним точный статус этой женщины. Сколько ей лет?

— Года двадцать три — двадцать четыре.

— Блондинка, брюнетка?

— Брюнетка.

— Экстерьер?

— В порядке.

— Внешние данные?

— Не хуже.

— Давай все-таки переговорим с Гарвином, чтобы не сесть в лужу.

Делла Стрит подошла к своему столу и, попросив девушку на коммутаторе соединить ее с городом, набрала нужный номер; немного подождав, она попросила:

— Пожалуйста, мистера Гарвина. Передайте, что это мисс Стрит… Да… Скажите, что это Делла Стрит… Он меня знает… Да, Делла Стрит… Секретарь мистера Мейсона, адвоката. Еще раз прошу вас соединить меня с мистером Гарвином… Очень важно.

Последовала небольшая пауза. Делла Стрит слушала, что говорили на другом конце провода.

— Хорошо, в таком случае как мне связаться с ним?

Последовала уже более продолжительная пауза.

— Понятно, — наконец ответила она. — Пржалуйс-та, передайте ему, что я звонила и просила перезвонить, как только он свяжется с вами.

Делла Стрит повесила трубку.

— Это мисс Ева Эллиот, о-о-чень важная его секретарша. Утверждает, что мистера Гарвина в городе нет и не знает, по какому телефону его разыскивать.

— Ева Эллиот! — воскликнул Мейсон. — А что стало с Мэри Арден? Ах да. Она вышла замуж.

— Около года назад, — уточнила Делла. — Вы еще послали электрокофеварку, вафельницу и электрическую жаровню им к свадьбе.

— Неужто год? — удивился Мейсон.

— Примерно да. Можно проверить по счету.

— Ладно, не надо, но что интересно — после того, как у Гарвина появилась новая секретарша, у нас с ним никаких дел.

— Может, вы уже не его адвокат? — предположила Делла.

— Да, как бы не попасть действительно впросак, — ответил Мейсон. — Пожалуй, лучше всего переговорить с этой мисс Фолкнер и узнать, что ей от меня надо. Давай ее сюда, Делла.

Делла вышла и вскоре вернулась.

— К вам мисс Фолкнер, мистер Мейсон, — официально доложила она.

Стефани Фолкнер, длинноногая брюнетка с серыми глазами, спокойно прошла к столу, за которым сидел Перри Мейсон, и, протянув ему холеную руку, тихо проговорила:

— Очень приятно, мистер Мейсон, познакомиться с вами.

Размеренная и плавная походка выдавала в ней профессиональную манекенщицу.

— Садитесь, пожалуйста, — предложил Мейсон. — И до того, как вы что-нибудь сообщите, мисс Фолкнер, прошу учесть, что я много лет вел все правовые дела мистера Гарвина. Правда, их было немного, так как он очень проницательный бизнесмен и всегда старался избегать неприятностей. Вот почему он редко прибегал к помощи своего адвоката. Тем не менее он один из моих постоянных клиентов, и, более того, я его друг.

— Именно поэтому я пришла к вам, — сказала она, откидываясь на спинку глубокого удобного кресла и закидывая ногу за ногу.

— Следовательно, — продолжал Мейсон, — прежде чем взяться за ваше дело, я хотел бы переговорить с мистером Гарвином, сообщить ему, в чем, собственно, заключается дело, и удостовериться, что ничьи интересы ни в коей мере не будут ущемлены. Вас это устраивает?

— Более чем устраивает, я пришла именно потому, что вы адвокат мистера Гарвина. Я хочу, чтобы вы связались с ним.

— Отлично! — сказал Мейсон. — Если так, я весь внимание.

— Мне досталось в наследство одно заведение в Лас-Вегасе.

— Что это за заведение?

— Мотель с казино.

— Среди них встречаются сказочно богатые и…

— Мое не из их числа, — заметила мисс Фолкнер. — Оно довольно скромное, но располагается в очень удобном месте, и, я думаю, дело можно расширить.

— Какую часть наследовали вы?

— Оно принадлежит небольшой группе людей. Мой отец был президентом этого заведения, и мне досталось сорок процентов акционерного капитала. Остальные шестьдесят процентов у четырех держателей.

— Когда умер ваш отец?

На мгновение лицо ее сделалось каменным, но она тут же взяла себя в руки и ответила ровным голосом:

— Шесть месяцев назад. Его убили.

— Убили?!

— Да, вы, вероятно, читали об этом в газетах…

— О Боже! — воскликнул Мейсон. — Так ваш отец Глейн Фолкнер?

Она кивнула в знак согласия.

— По-моему, это убийство так и осталось нераскрытым? — нахмурился Мейсон.

— Убийства не раскрываются сами по себе, — сказала она с горечью.

— Можно не говорить о том, что неприятно для вас или…

— А почему нет? В жизни полно всяких неприятностей. По дороге к вам я твердо решила подавить в себе все чувства.

— О’кей. Продолжайте.

— В четыре года у меня умерла мать, и с этого начались все наши несчастья, которые преследовали нас целых семь лет. Так, по крайней мере, утверждал отец. Он был ужасно суеверным, как все игроки.

Его постоянно преследовали неприятности, а великая депрессия доконала. Он оказался без денег и без работы. Стал перебиваться случайными заработками. Однажды устроился в забегаловку. Вскоре хозяин умер, и отец выкупил ее у наследников, решив перестроить на свой манер, но тут «сухой закон» отменили, и все пошло прахом. Но не буду утомлять вас пересказом всех неудач отца. Их было множество. Но иногда ему везло. Отец был игроком до мозга костей.

У игроков есть свои хорошие стороны, но есть и плохие. Они умеют контролировать свои эмоции, умеют проигрывать, сохраняя бесстрастное выражение лица, но вряд ли хотя бы один из них создал нормальные условия для своих детей дома. Игра-то ведется вечером и ночью. Так что с отцом мы виделись редко.

Отец постоянно отдавал меня в пансионы, но всякий раз повторялась одна и та же история. Он всегда хотел видеть меня в самом престижном пансионе, но такие пансионы не для детей игроков, вот почему ему приходилось выдавать себя за владельца ценных бумаг. Дочери родителей, которые играют на бирже, — весьма и весьма желательные воспитанницы, дочери же тех, кто все время проводит за карточным столом, — весьма и весьма нежелательны. Отцу, однако, никогда не приходило в голову, что было бы лучше и не так- жестоко отдать меня в обычную школу, где я была бы предоставлена сама себе. Но ему обязательно хотелось, чтобы это был самый престижный пансион, а в них оказывалось полно снобов.

Обычно мне удавалось продержаться в таком пансионе с год, потом выяснялось, кто на самом деле отец, и приходилось уходить.

Невольно я усвоила кое-что из отцовской философии. Научилась подавлять свои эмоции, быть всегда сдержанной. Подруг у меня никогда не было, потому что не хотелось выдавать себя за ту, кем я не была в действительности. Ну, в общем, закончив образование и достигнув совершеннолетия, я зажила самостоятельно. Пошла в манекенщицы и стала прилично зарабатывать. К тому времени отец осел в Лас-Вегасе, где он купил земельный участок, выстроил на нем небольшой мотель, потом переделал и все просил, чтобы я переехала к нему навсегда. Но это мне совсем не подходило, так как я знала, что, придя домой в три часа ночи, он потом будет отсыпаться допоздна. А его участок тем временем постоянно поднимался в цене.

Какая-то группа предпринимателей приобрела земельный участок по соседству с отцовским и предложила ему продать свой. Они собирались снести наши кабины, а на освободившемся месте возвести большой дорогой отель с бассейном, казино, ночным клубом и все такое…

Отец был готов продать свой мотель, но не за ту цену, которую ему назначили. Однажды он узнал, что имеет дело с синдикатом, выведал, чего они хотят, и запросил с них приличную сумму. У членов синдиката его предложение вызвало ярость. Видя, что у них срывается задуманное, они стали угрожать отцу. Но он в ответ только смеялся, и в этом была его роковая ошибка.

— Его убил синдикат? — спросил Мейсон.

Мисс Фолкнер пожала плечами. При этом лицо оставалось совершенно спокойным.