— Женский голос выкрикнул: «Убирайтесь!»

— Почему вы не рассказали нам об этом раньше?

— Потому что меня не спрашивали.

— Мы спрашивали, пытались ли вы найти Бордена, звали его или нет, и вы ответили отрицательно.

— Я звал его по имени, и он не отзывался. Я сказал правду.

— Но теперь вы говорите, что в студии была женщина.

— Конечно. Женщины бывали там множество раз. Но вопрос про женщину мне задают впервые.

— Итак, она сказала: «Убирайтесь!»?

— Да.

— Известно ли вам, кто была женщина, находившаяся за дверью?

— Известно, — после некоторого колебания тихо ответил Ферни.

— Кто она?

— Это была моя жена — Дон.

— Вы имеете в виду женщину, которая известна нам под именами Дон Меннинг и миссис Франк Ферни?

— Да.

— Она была вашей женой?

— Да, сэр.

— У меня все, — закончил Мейсон.

— У нас вопросов нет, — сказал Гамильтон Бергер.

— Нет, подождите, — остановил судья Франка Ферни. — Хоть суду и достаточно неприятно, что он вынужден вести допрос свидетеля, но ситуация уж слишком необычна. Мистер Ферни?

— Да, Ваша честь?

— Почему в ваших прошлых показаниях вы ничего не упомянули о том, что слышали голос женщины из-за двери, ведущей в студию?

— Меня никто не спрашивал.

— Вы не делали попыток открыть дверь?

— Нет, сэр.

— Она была закрыта на замок?

— Я не знаю.

— Но разве это обычное явление: человек слышит голос своей жены за закрытой дверью, поворачивается, чтобы уйти, даже не сделав попытки открыть дверь?

— Ваша честь, эта дверь всегда была закрыта на замок. Ведь неизвестно, что там происходит в данный момент: может быть, проявляют, а значит, должно быть темно. Я ведь работал у Меридита Бордена, и, если бы открыл дверь, он в ту же секунду выгнал бы меня с работы. Я также должен разъяснить суду, что мы с женой живем отдельно и в том, что мы еще не разведены юридически, виновен только я.

— В чем же ваша вина? — поинтересовался Эрвуд.

— Я предполагал оформить развод в Рено, поэтому поехал туда и снял квартиру. Дело уже было готово к производству, но у меня вдруг возникли разногласия с адвокатом. Мне стало казаться, что он хочет просто ограбить меня. Тогда я прекратил что-либо делать и решил переждать.

Судья смотрел на Ферни с явным замешательством.

— Я думаю, что все неясности должны быть устранены, — сказал он наконец, переведя взгляд на окружного прокурора.

— У меня вопросов нет, — упрямо повторил тот.

На лице Эрвуда появилось раздражение. Он взглянул на Мейсона, и тот встал.

— С разрешения суда, — адвокат сделал несколько шагов вперед, пока не оказался лицом к лицу со свидетелем, который явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Давайте уточним все, что касается вашего времяпрепровождения в ночь убийства. Вы сказали, что ушли из дома Бордена около шести часов вечера?

— Да.

— И куда пошли?

— На квартиру Лоретты Харпер, моей невесты.

— А разве ваша невеста, как вы ее называете, не знала, что вы не разведены?

— В то время еще не знала. Она думала, что я развелся.

— Значит, вы солгали ей?

Ферни вспыхнул, набрал воздуху в легкие, чтобы возразить, но передумал.

— Значит, вы ей лгали? — повторил Мейсон.

— Значит, лгал, — вызывающе ответил Ферни.

— Когда вы приехали на квартиру мисс Харпер, там кто-нибудь уже был?

— Только Лоретта Харпер.

— Другие пришли позже?

— Да.

— Насколько позже?

— Примерно через пятнадцать — двадцать минут.

— Кто были эти люди?

— Мистер и миссис Джесон Кенделл.

— И как долго они оставались там?

— Они оставались до… ну, довольно долго, до тех пор пока Лоретта, то есть мисс Харпер, не вернулась после ее похищения.

— Что вы имеете в виду под словом «похищение»?

— С разрешения суда, — вмешался Гамильтон Бергер, — этот свидетель может не знать, что случилось с мисс Харпер.

— А я не спрашиваю его, что случилось, — ответил Мейсон. — Я прошу его уточнить, что он имеет в виду под словом «похищение».

— Надо полагать, — сказал судья, — что свидетель понимает обычное значение слов, которые он использует. Возражение принято.

— Хорошо, — снова обратился Мейсон к свидетелю. — Вы пришли в квартиру мисс Харпер. На каком это этаже?

— На четвертом.

— Вы выпили?

— Да.

— И обедали?

— Да.

— А потом вы почувствовали, что слегка опьянели?

— Не так уж слегка.

— Вы были пьяны?

— Да, пьян. Потом я заснул за столом.

— Что еще вы помните?

— Я смутно помню, как меня укладывали в постель.

— Кто это делал?

— Джесон и Миллисент, то есть мистер и миссис Кенделл, с помощью мисс Харпер. Последнее, что я помню: они сняли с меня ботинки. Потом меня разбудили громкие, возбужденные голоса, и я взглянул на часы.

— Вы были еще пьяны?

— Нет, я уже проспался. Только голова была еще тяжелой.

— В это время мисс Харпер уже вернулась домой?

— Да.

— А потом вы позвонили ветеринару доктору Коллисон?

— Я не стал для этого задерживаться, а попросил других позвонить ей и сказать, что я еду, а сам в этот момент уже бежал к своей машине.

У Мейсона вопросов больше не было. Вдруг Лоретта Харпер вскочила со своего места в зале:

— Скажи им правду, Франк! — закричала она. — Хватит выгораживать ее! Мистер Мейсон, спросите его, что он говорил доктору Коллисон. Он…

Судья стукнул молотком по столу:

— Мисс Харпер, выйдите вперед!

Кипя от возмущения, Лоретта повиновалась.

— Вы знаете, что не имеете права вставать и выкрикивать замечания? спросил ее Эрвуд.

— Я не смогла удержаться, Ваша честь. Он все еще старается скрыть факты, все еще пытается выгородить ее. Он слышал…

— Подождите, — оборвал судья ее слова, — все должно идти по порядку. Мисс Харпер, меня совершенно не интересуют ваши замечания. Если вам точно известно что-либо, это одно, но реплики с места во внимание не принимаются. А сейчас вы признаетесь виновной в неуважении к суду, выраженном в попытке прервать течение дела и в неподобающем поведении. Размер и форму наказания суд установит позднее. Вам ясно?

— Да, сэр.

— Обращайтесь ко мне «Ваша честь».

— Да, Ваша честь.

— Хорошо, а теперь садитесь на место и молчите.

Он сердито обратился к Франку Ферни:

— Мистер Ферни, вспомните, что вы принесли присягу и обязались говорить правду, только правду и ничего, кроме правды. А вы все время выставляете себя в самом неблагоприятном свете не только своими путаными показаниями, но и той манерой, в которой вы их даете. Учтите, что терпение суда в отношении вас уже истощилось. Теперь отвечайте: есть ли еще что-нибудь, что вам точно известно и может пролить какой-либо свет на данное дело?

Ферни опустил глаза.

— Да или нет? — настаивал судья.

— Да, — сказал Ферни.

— Ну и что же это? — резко спросил Эрвуд.

— Когда мы уже уезжали с территории Бордена, мне кажется, что я услышал… конечно, я могу и ошибаться по этому поводу, но я…

— Что, вам кажется, вы услышали?

— Я подумал, что услышал выстрел.

— Выстрел?

— Да.

Судья внимательно посмотрел на свидетеля.

— И вы сказали об этом доктору Коллисон? — спросил Мейсон.

— Мы возражаем, — резко произнес Бергер.

Судья принял возражение.

— Вы поехали в машине вместе с доктором Коллисон? — спросил Мейсон.

— Да.

— Вы возвращались к ней?

— Да.

— В какое время вы приехали туда?

— Около одиннадцати тридцати, может, чуть позже.

— И там вы пересели в вашу собственную машину?

— Да.

— И вернулись в дом Бордена?

Свидетель нервно заерзал на кресле.

— Нет, в ту ночь меня там не было.

Больше вопросов к свидетелю у Мейсона не было.

— У обвинения есть еще вопросы? — спросил судья.

— Нет, Ваша честь.

— Свидетель, вы свободны, — объявил Эрвуд, — но не должны покидать зал суда. Ваше поведение крайне предосудительно. Вы намеренно старались скрыть факты.

— С разрешения суда, — сказал Мейсон, — я хотел бы задать еще один вопрос. Правда, он сомнительный.

— Продолжайте, — разрешил судья.

— Скажите, мистер Ферни, это правда, что после той ночи вы сказали Лоретте Харпер, будто знаете, что ваша жена убила Меридита Бордена, и намерены любыми путями защищать ее? К несчастью. Ваша честь, — Мейсон повернулся к судье, — я не могу в должной мере обосновать вопрос, то есть не могу назвать ни точного времени, ни точного места разговора, ни тех, кто при нем присутствовал, но сам вопрос может прозвучать как обвинение.

— Минутку, минутку! — закричал Гамильтон Бергер, вскакивая. — Это неуместный вопрос, это неправильный перекрестный допрос, мы заявляем протест.

— А что неправильного вы нашли в перекрестном допросе? — резко спросил судья.

Бергер, несколько придя в себя, заколебался. Но встал Сэм Дру:

— С разрешения суда, вопрос не имеет должного обоснования. В подобных вопросах обязательно должно быть точно оговорено время и присутствующие лица. Более того, мнение этого свидетеля не имеет абсолютно никакого веса.

— Адвокат уже сказал, что не знает ни точного времени разговора, ни тех, кто при нем присутствовал. Однако он спросил свидетеля только о том, имела ли место определенная беседа с Лореттой Харпер. Цель вопроса доказать не факт, а мотивировку свидетеля, его основания для сокрытия показаний. Я разрешаю ответить на этот вопрос. Отвечайте, — обратился судья к свидетелю.