— Мистер Мейсон, вы устраиваете мне настоящий допрос.

— Ваше время оплачено, — напомнил Мейсон.

— Вот вы какой, — засмеялась Дон Меннинг. — Ну хорошо. Женщине, наверное, лет под тридцать или чуть больше. Ростом она примерно с меня, около пяти футов пяти дюймов. Вес ее — от 116 до 120 фунтов. У нее темные волосы с красноватым отливом, цвета красного дерева или вроде того…

— Результат химии?

— Результат какой-то краски, дающей оттенок. У меня создалось впечатление, что по природе она брюнетка.

— Что вы можете вспомнить о ее глазах?

— Глаза я запомнила хорошо, потому что у нее была своеобразная привычка посматривать на меня и это вызывало какое-то неприятное ощущение. Глаза у нее темные и… это трудно описать… тоже как будто с красноватым оттенком. Такие темные глаза, что, казалось, в них нет зрачков. Наверное, если присмотреться, зрачки можно различить, но при беглом взгляде их совершенно не видно.

— Вы помните что-нибудь еще?

— На обеих руках у нее были кольца, это я тоже запомнила. Бриллианты. И довольно крупные.

— Как она была одета?

— Ну, она была без шляпы, в красивом бежевом пальто. Под пальто платье мягкого зеленого цвета, которое очень шло к ее волосам.

— Вы видели эту женщину раньше?

— Вы хотите спросить, знала ли я ее?

— Да.

— Нет, не знала, это точно.

Мейсон взглянул на Беатрис Корнелл.

Та медленно покачала головой:

— Кого-то мне это описание смутно напоминает, но сразу не могу понять, кого именно.

— Хорошо, — сказал Мейсон. — На этот раз все. Я только сделаю несколько снимков.

— Синяки и все остальное? — засмеялась Дон Меннинг.

— Синяки и все остальное. Главным образом синяки.

— Отлично. Беатрис покажет вам, как обращаться с этой камерой. Задвинь шторы, Беатрис, и начнем работать.

Глава VI

Кафетерий был маленьким, уютным и славился своей домашней кухней. Перри Мейсон, продвигая поднос по гладкой полированной стойке, выбрал фаршированный сладкий перец, тушеную морковь, жареные баклажаны, прессованный творог с ананасом и кофе. Расставив тарелки на столике у окна, он приготовился спокойно поесть. Неожиданно за спиной у него мужской голос спросил:

— Это место занято?

— Нет, но ведь рядом полно свободных столов, — в голосе Мейсона прозвучало недовольство.

— Не будете возражать, если я сяду рядом с вами?

Мейсон с возмущением поднял глаза и наткнулся на взгляд лейтенанта Трагга из отдела убийств столичного полицейского управления.

— Ну и ну, — произнес адвокат, вставая и пожимая Траггу руку после того, как тот поставил на стол поднос с едой. — Я и не знал, что вы обедаете здесь.

— Это в первый раз. Говорят, здесь очень вкусно кормят.

— Да, готовят чудесно и совсем по-домашнему. Как вам удалось найти это место?

— Modus operandi.

— Не понимаю.

— Не вы один, — заметил Трагг, расставляя на столе чашку бульона, прессованный творог с ананасом и стакан пахты.

— Что за странный выбор? — рассмеялся Мейсон. — Съев все это, вы так и не поймете, в чем прелесть здешней кухни. Возьмите лучше фаршированный перец. Это просто чудо.

— К сожалению, — вздохнул Трагг, — приходится есть то, что не слишком отражается на моей талии. Единственное удовольствие, которое я получаю от хорошей кухни, — это запах.

— Дело ваше, — пожал плечами Мейсон и, дождавшись, когда Трагг устроился за столом, попросил: — Расскажите же мне об этом modus operandi.

— Не знаю, — начал Трагг, — помните вы или нет ваше последнее исчезновение. Оно было вызвано тем, что вы старались избежать необходимости отвечать на вопросы. Когда же вы, наконец, объявились и стали досягаемы для общения, я, если помните, спросил, где же вы находились и какой смысл заключался в вашем исчезновении.

— Отлично помню. Тогда я ответил вам, что никуда не скрывался.

— Правильно, вы объяснили мне, что ездили поговорить со свидетелем и что, когда вы уезжаете, то очень часто не возвращаетесь в контору, а отправляетесь поесть в очаровательный маленький кафетерий, знаменитый своей домашней кухней.

— Неужели я вам это говорил? — удивился Мейсон.

— Говорили, а я еще расспросил вас об этом кафетерии. После разговора с вами я вернулся к себе в кабинет, вытащил карточку, на которой значилось «Перри Мейсон, адвокат», и на обратной ее стороне сделал пометку: «Когда Перри Мейсон прячется, вполне возможно, что он обедает в кафетерии „Фэмили Китчен“». К вашему сведению, мистер Мейсон, мы называем этот метод «modus operandi» и пользуемся им как зацепкой. К несчастью, полиция не отличается ни острым умом, ни блеском в работе, поэтому она должна вырабатывать методы, которые помогают эффективности ее работы. Вы были бы очень удивлены, если бы знали, чего мы можем достичь с этим нашим modus operandi, то есть с методом скрупулезного собирания множества заметок. Он основан на том, что человек может иметь какие-то особые привычки, например, в еде. Так, он может всегда употреблять с едой одно и то же вино или любить, чтобы в ореховый пломбир добавляли кленовый сироп. Все это маленькие детали, на которые блестящий, острый ум не обращает внимания, но которые тупоумная полиция должна брать на заметку и помнить.

А теперь о вашем случае. Ваш ум блестящ до того, что вы почти приближаетесь к гениальности, но маленький старый modus operandi привел меня к вам именно в тот момент, когда мы вас искали и когда вы не хотели быть найденным.

— А что заставляет вас думать, что я не хотел быть найденным? спросил Мейсон.

Трагг улыбнулся:

— О, наверное, вы снова уезжали, чтобы опросить свидетелей?

— Вот именно.

— Вы закончили?

— Со свидетелями?

— Да.

— Нет, не закончил.

— Прекрасно, — сказал Трагг. — Не исключено, что я смогу вам помочь.

— Не сможете.

— Хорошо, посмотрим на этот вопрос с другой стороны. А вы не смогли бы немного помочь мне?

— Хотите поддержать мой бизнес?

Трагг отхлебнул пахту, поковырял вилкой творог и вздохнул:

— Вот дьявол, этот фаршированный перец так соблазнительно пахнет!

— Не мучайтесь, — посоветовал Мейсон, — и возьмите его. Мир сразу покажется вам светлее.

Трагг откинул со лба волосы и решительно взял свой чек.

— Умеете вы уговаривать, Перри.

Он вернулся, неся поднос с двумя порциями фаршированного перца, куском яблочного пирога, долькой сыра и маленьким кувшинчиком сливок, сел за стол и попросил:

— А теперь помолчите до тех пор, пока все это не окажется у меня в желудке. Надеюсь, это вернет мне доброе расположение духа.

Мейсон усмехнулся, и оба сосредоточенно занялись едой.

Покончив с последним блюдом, Трагг отодвинул тарелку, достал из кармана сигару, перочинным ножом отрезал кончик и удовлетворенно изрек:

— Ну вот, я снова чувствую себя человеком. Вернемся к нашим делам?

— К каким делам? — с наигранным удивлением спросил Мейсон.

— Послушайте, — поморщился Трагг, — если вы, как страус, будете прятать голову, а хвост выставлять наружу, то сами создадите себе трудности.

— Что вы хотите этим сказать?

— Меридит Борден убит. Вы были около его дома, перелезли через стену и включили сигнал тревоги. Потом, как последний идиот, ничего не сообщили полиции. Вместо этого вы попытались стать «неуловимым», и Гамильтон Бергер, наш прославленный окружной прокурор, хочет повесткой вызвать вас в суд и под торжественный звук фанфар поставить перед большим судом присяжных.

— Ну и пусть.

— В вашем случае не «пусть», Перри, — покачал головой Трагг.

— Почему?

— Потому что слишком много раз, занимаясь делами об убийствах, вы вели себя так, что оказывались на грани дозволенного. И в данном случае вы не имеете права бездействовать, давая возможность другим собирать доказательства не в вашу пользу. Нужно принимать контрмеры.

— А вы не смогли бы выражаться попроще? — спросил Мейсон.

— Я понимаю ваши чувства, но постарайтесь взглянуть на происходящее с точки зрения полиции. Почему вы не пришли к нам и не рассказали об убийстве?

— Я ничего не знал.

— И это говорите вы?

— Это говорю я.

— Что вы делали на территории Бордена?

— Если я расскажу, вы не поверите.

Трагг задумчиво дымил сигарой.

— Вы не правы. Я могу решить, что вы играете в кошки-мышки с прокурором, что, воспользовавшись случаем, подтасовываете факты или скрываете доказательства. У вас идиотское донкихотское представление о том, как защищать клиента. Но вы никогда не лжете.

— Я мирно обедал, обдумывая свои собственные дела, — начал Мейсон, когда ко мне подошел мужчина и сказал, что попал в автомобильную катастрофу и предполагает, что в результате могли быть потерпевшие. Я поехал с ним на место происшествия на территорию Бордена. Когда мы находились на участке, ворота вдруг захлопнулись. Очевидно, они приводились в действие часовым механизмом. Было как раз одиннадцать часов.

— Правильно, — кивнул Трагг, — там автоматическое устройство с реле времени, которое закрывает ворота ровно в одиннадцать часов.

— Мы оказались в ловушке, — продолжал Мейсон. — Более того, один очень милый, но недружелюбно настроенный доберман-пинчер вознамерился вырвать клок из моих штанов.

Глаза Трагга сузились.

— Когда это было?

— Вскоре после того, как мы оказались запертыми изнутри. Мы добрались вдоль стены к воротам и каким-то образом случайно включили сигнал тревоги. Собаки подняли бешеный лай, и одна кинулась к нам. Тогда мы перелезли через стену.

— Кто это «мы»?

— Со мной было еще двое.