Я откинулся на спинку сиденья и смотрел, как перед нами разматывается пыльный проселок. Шофер, сказав мне, что его зовут Педро, и для пущей ясности ударив себя кулаком в грудь, продолжал болтать с Викки.

Я был поражен ее самообладанием: ведь совсем недавно едва держалась на ногах, а тут беззаботно щебечет и явно покорила Педро; у нее словно появилось второе дыхание.

Еще через двадцать минут грузовик свернул на узкую ухабистую подъездную дорогу к плантации кофейных деревьев. Педро остановился у длинного узкого строения под железной крышей. Ровная площадка перед строением была засыпана сырыми кофейными зернами. Двое индейцев ворошили кофе граблями.

Из дома на солнцепек вышла дородная улыбающаяся мексиканка.

– Мария, – окликнул ее Педро и, подойдя поближе, быстро залопотал по-испански.

Я на руках вынес Викки из кабины. Как только ее ноги коснулись земли, она отчаянно вскрикнула, и я тотчас снова подхватил ее на руки.

Мексиканка всплеснула руками и кинулась к нам, громко приговаривая что-то по-испански. Педро жестом пригласил меня в дом, и я понес Викки. Он провел нас в небольшую чистенькую комнатку, и я положил ее на кровать.

Мария выпроводила меня в коридор и затворила дверь.

Педро с улыбкой предложил мне пройти в другую комнату.

Я знаками выразил желание помыться.

Он кивнул, поманил меня пальцем и отвел в незатейливо обустроенную ванную комнату.


Мне пришлось дважды сменить воду в ванне, и лишь тогда, лежа в чистой тепловатой воде, смог я задуматься над своей дальнейшей судьбой.

Если бы Викки удалось убедить всех в достоверности легенды о том, что мы рухнули в море, что я спас ее, что Берни и Гарри канули вместе с самолетом в небытие, тогда я вышел бы сухим из воды. Но сумеет ли она?

Назначат расследование, газетчики будут ходить за нами по пятам – словом, обложат со всех сторон. Однако, поразмыслив, я решил, что Викки все-таки сумеет провернуть это дельце, а влияние Лейна Эссекса поможет снять осаду.

А как быть с Орсоко? Этот не побежит жаловаться властям, иначе всплывет его участие в заговоре. Раз мною зарегистрирована авиакомпания «Голубая лента», я могу вернуть ему те полтора миллиона. Уж тогда он не должен быть на меня в обиде.

Кого мне еще опасаться? Кендрика? Если он выдаст меня, я могу выдать его. Уэса Джексона? Ну, под защитой Викки плевать я хотел на Джексона.

Я видел только одно слабое звено: наше с Викки утверждение, что самолет рухнул в море. Утверждать это мы вынуждены, чтобы не противоречить последнему сообщению Гарри по радио, а вдруг в джунглях найдут обломки? Я прикинул и так и эдак. По моим расчетам, «кондор» упал милях в двадцати от лесных угодий Орсоко. Если он не растяпа, то велит обобрать самолет до последнего винтика, а остальное уничтожить. Тут мне оставалось только надеяться на его рачительность.

К тому времени, как я вылез из ванны и обтерся полотенцем, я убедил себя, что будущее предстает не в таком уж мрачном свете. Тридцать тысяч в год, постоянная работа и в придачу Викки – совсем неплохо.

Но все зависит от нее.

Напрасно я сомневался в ее способностях. Как только она добралась до телефона, Лейн Эссекс сразу привел в действие мощный механизм своей власти.

Не прошло и трех часов, как вертолет переправил нас в аэропорт Мериды. А еще через каких-нибудь полчаса там приземлился личный самолет Эссекса, который доставил нас в Парадиз-Сити. Пилотировал его улыбчивый здоровяк по фамилии Хеннесси, новый летчик Эссекса. Мне пришло на память, как бедняга Олсон сказал, что летчиков в наше время хоть пруд пруди.

Когда мы прилетели, газетчики и телерепортеры были тут как тут. К тому же в аэропорту нас встречали Уэс Джексон, машина «Скорой помощи» да еще отдельно врач, который сразу увез миссис Викторию Эссекс.

Я остался с Джексоном с глазу на глаз.

– Должно быть, вы нуждаетесь в отдыхе, – проговорил он и оскалил свои мелкие зубы, воображая, видно, что я принял этот оскал за улыбку, – но для начала у меня есть к вам несколько вопросов.

Я закатал рукава своей грязной рубахи и показал ему опухшие от комариных укусов руки.

– Мне нужна медицинская помощь, – сказал я. – С вопросами придется подождать.

Мною занялся врач. Он хотел уложить меня на носилки, но я отказался. Я направился с ним к его машине, а Уэс Джексон стоял под палящим солнцем и смотрел мне вслед, точно акула, которая бросилась было на лакомый кусок и промахнулась.

Меня отвезли в больницу, принадлежащую фонду Эссекса, и поручили заботам хорошенькой сестры. Она говорила со мной почтительно тихим голосом. Над нею словно витала тень всесильной миссис Эссекс. Сам американский президент и тот не мог бы рассчитывать на более уважительное обхождение.

Но это, конечно, не могло длиться вечно. После того как мое искусанное тело было обработано – некоторые укусы нагноились, – я был накормлен и отдохнул, явился Уэс Джексон. Он не принес ни парникового винограда, ни цветов, а привел с собой поджарого субъекта с продолговатой физиономией и резко очерченным носом, который представился как Генри Лукас, авиационный специалист страховой компании, где числился «кондор».

У меня было достаточно времени на то, чтобы продумать свою легенду, и я был готов к их вопросам.

Я сидел в кресле у раскрытого окна с видом на стоянку для яхт. Джексон с Лукасом придвинули стулья, и Джексон справился о моем здоровье. Я ответил, что понемногу прихожу в себя.

– Мистер Крейн, нам необходимо получить от вас самую исчерпывающую информацию о катастрофе, – продолжал Джексон. – Что произошло? Не спешите, рассказывайте с самого начала.

– Я и сам не прочь узнать, – невозмутимо ответил я. – Все произошло так внезапно…

– Ведь вы авиаинженер, – трескучим голосом произнес Лукас. – Это так?

Я кивнул.

– И вы не знаете, что случилось?

– Звучит нелепо, да? Однако так оно и есть. Я был на кухне, готовил еду, как вдруг мы вошли в пике. До этого машина работала без сбоев. Меня швырнуло через всю кухню, я ударился головой об открытую дверцу холодильника и потерял сознание.

Наступило затяжное молчание, оба впились в меня глазами, но я преспокойно выдержал их взгляд.

– Вы готовили еду? – всей тушей подался вперед Джексон. – Однако, мистер Крейн, насколько мне известно, перед полетом вы втроем поужинали бифштексами.

«Лови, лови меня на слове, сукин сын», – подумал я, а вслух сказал:

– Это верно, но Олсон был какой-то взвинченный. Он не стал есть. – Это можно было доказать. – А после проголодался и попросил сделать ему бутерброд. Вот этим я и занимался на кухне в то самое время, когда произошла катастрофа.

– Выходит, пока самолет не вошел в пике, вы даже не подозревали о неполадках? – спросил Лукас. – Эрскин радировал о возгорании двигателей по левому борту. Разве вы не знали?

Я состроил недоуменную, глупую мину.

– Впервые слышу. Знаю только, что я пролетел через всю кухню и потерял сознание. – Поскольку оба молчали, я продолжил: – Когда я очнулся, увидел, что в салон поступает морская вода. Разыскал кое-как миссис Эссекс и вытащил ее через левый аварийный люк. Самолет развалился. Вокруг плавали куски и обломки. Я уцепился за что-то и поддерживал миссис Эссекс на плаву. На моих глазах самолет затонул. – Я старался поскромнее обрисовать свои подвиги. – Пришлось помыкаться, но мы все-таки доплыли до берега.

Наступила мертвая тишина. Они даже не считали нужным скрывать свое недоверие.

Джексон скривился, точно съел целый лимон:

– Миссис Эссекс рассказала то же самое.

– Ну, коли миссис Эссекс, – улыбнулся я, – рассказала то же самое, значит, так оно и было.

После очередной долгой паузы Лукас сказал:

– Мистер Крейн, у меня есть с собой карта. Вы можете указать место крушения?

– Простите, но вы, кажется, плохо слушали меня. Ведь я объяснил, что в момент крушения занимался стряпней. Разве Олсон не сообщил диспетчеру координаты?

– Значит, вы не можете помочь нам определить место крушения?

– Извините.

– А у вас есть предположения насчет характера неполадок? Эрскин передал, что загорелись двигатели слева и не работают огнетушители. Как вы думаете, отчего это случилось?

Я не сомневался, что они зададут этот вопрос, и заранее приготовил ответ. Я пустился в пространные технические рассуждения, которые Лукас выслушал с каменным лицом. Его они не убедили, да я и сам понимал их несостоятельность, но Джексон тоже слушал, и мне важно было заморочить ему голову.

– Окажись я в кабине при возгорании, я проверил бы показания приборов и тогда мог бы помочь вам, – заключил я, – но я был на кухне и делал бутерброд.

Лукас протянул мне карту Мексиканского залива:

– Не покажете ли примерно, где рухнул самолет?

Я взглянул на карту, пожал плечами:

– Может, милях в пятидесяти от Пресаго. Откуда мне знать. Мы с миссис Эссекс провели в море часов двенадцать, и нас отнесло течением. А может, и в шестидесяти… остается только гадать. Не знаю.

Он сложил карту и спрятал в карман.

– Мы послали вертолеты на поиски обломков. Результатов пока никаких.

– Если поищут как следует, то найдут, тогда вы добудете «черный ящик» и узнаете, как это случилось.

Они встали, все так же подозрительно поглядывая на меня, потом Джексон сказал:

– Мистер Крейн, с вами хочет повидаться мистер Эссекс. Завтра в десять утра я заеду за вами.

– Хорошо.

Ни тот, ни другой не подали мне руки. Напоследок Лукас окинул меня долгим хмурым взглядом, и я ответил ему тем же, зато Джексон криво улыбнулся. Раз Лейн Эссекс выразил желание повидаться со мной, стало быть, я пока что сохранил за собой звание любимчика, и Джексону волей-неволей приходилось считаться с этим.


Уэс Джексон распахнул полированную дверь красного дерева, жестом пригласил меня войти и объявил:

– Мистер Крейн, сэр.

Я шагнул в просторную комнату с великолепным видом на Парадиз-Сити. Впереди стоял необъятный стол, оснащенный целой батареей телефонных аппаратов и прочими орудиями труда крупного бизнесмена.