Когда Олсон ушел, я позвонил в бюро обслуживания и попросил принести на обед фирменное блюдо. Метрдотель холодно ответил, что, насколько ему известно, я зачислен в штат и теперь мне придется утолять голод в ресторане. Тогда я отправился к кадровику Маклину. Тот встретил меня, как начальник – подчиненного. Попросил вернуть все выданные мне кредитные карточки, потом дал заполнить анкету. Сообщил, что мое первое месячное жалованье в тот же день переведут во Флоридский банк. Когда я разделался с анкетой, он добавил, что мне следует вернуть в гараж «альфа-ромео». Ничего не скажешь, Уэс Джексон потрудился на славу.

После я пошел в ресторан, пообедал, расплатился из своего кармана и вернулся в коттедж. Некоторое время спустя появился Берни. Он дал мне фотографии для паспортов.

– Ты поговорил с Гарри? – спросил я.

– Да. Он согласен на такой дележ. Ты его прямо обворожил.

– Весьма польщен. Слушай, Берни, я тут больше не хожу в почетных гостях. Мне нужна машина.

– Возьми мой «бьюик». Я могу воспользоваться служебной машиной. – Он собрался уходить, но задержался у дверей. – Джек, у меня сейчас дел невпроворот. Мы вылетаем завтра в полдень. Что ты будешь делать, пока меня нет?

– Встречусь с Кендриком, потом полечу в Мехико и оформлю нашу фирму, съезжу домой и проведу недели две со своим стариком.

– С десятого сентября со мной можно будет связаться через авиакорпорацию «Эйвон» в Техасе. Мы с Гарри будем там на курсах.

– Ладно. В любом случае встретимся здесь третьего октября?

– Да.

Мы пожали друг другу руки.

Он уже открыл дверь, но обернулся с тревогой в глазах.

– Думаешь, это дело выгорит?

– А куда оно денется? – ухмыльнулся я.


Петляя по длинному залу галереи, уставленному художественными ценностями, помощник Кендрика Луи де Марни приветствовал меня взмахом руки.

– Мистер Крейн! Как мило! – сладенько журчал он. – Клод как раз вспоминал вас сегодня утром. Мы все гадали, когда же увидимся с вами.

Я огляделся. Просторное помещение ломилось от роскоши, на которую так падки богачи.

– Он здесь?

– Конечно. Сию секундочку. Я только доложу ему. – И он проворно завилял задом и исчез за дверью в конце зала. В следующее мгновение дверь открылась и он поманил меня.

Я прошел по залу и очутился в огромной комнате с прекрасным видом на море, обтянутой шелком, обставленной, как мне показалось, самым что ни на есть антиквариатом и увешанной картинами, которые сами по себе, вероятно, стоили целого состояния.

Кендрик сидел в глубоком кресле, положив ноги на скамеечку. При моем появлении он встал и протянул руку. На его широкой физиономии заиграла лукавая улыбка.

– Очень рад, дружочек. Присаживайтесь. По маленькой? Виски? Шампанское? У нас все найдется. Скажите только слово.

– Спасибо, не надо. – Я закурил и сел напротив. Де Марни маячил у него за спиной. – Мне нужны поддельные паспорта. – Я выложил фотографии на журнальный столик рядом с Кендриком. – Можете достать?

– Для кого?

– Для меня, Берни, Эрскина и Пэм.

Он испытующе посмотрел на меня и кивнул:

– Хотите сменить имена?

Я достал бумажник и протянул ему листок бумаги.

– Это можно устроить, но придется заплатить, дружочек. – Он шумно вздохнул. – Все стоит денег.

– Вы финансируете эту затею, – ответил я. – Оплата меня не волнует.

– Да. – Он взял фотографии и листок, переданный мною, и подозвал де Марни. – Организуйте, драгоценный мой.

Де Марни вышел.

Кендрик поправил свой чудовищный парик, потом вопросительно взглянул на меня.

– Что еще, дружочек?

– Мне нужно две тысячи наличными.

Он покривился:

– Их вычтут из вашей доли.

– Не вычтут. Это на текущие расходы, а расходы оплачиваете вы.

Он улыбнулся, но глаза его остались холодными, как два мокрых камушка.

– Да. – Он тяжело встал, подошел к столу, выдвинул один из ящиков и, порывшись в нем, вернулся с пачкой банкнотов. – Вы вполне уверены, что самолет будет доставлен в целости и сохранности?

– Самолет поведет Берни, его и спросите, – ответил я, пряча деньги в задний карман.

– Полоса вас устраивает?

– Да.

– Хорошо. Какие еще вопросы или пожелания?

Я встал:

– Пока никаких. Когда будут готовы паспорта?

– Завтра днем.

– Я зайду за ними.

– Вы не предвидите каких-либо осложнений? – спросил он, когда я уже шагнул к двери.

Я строго посмотрел на него:

– С нашей стороны – нет. Деньги вы приготовили? Полтора миллиона?

– Деньги будут к концу недели.

– Не переводите их без моего распоряжения. У нас изменились планы. Мы организуем компанию в Мексике. Подробности сообщу позднее.

– Мудрое решение, – прищурился он.

– Я тоже так считаю. И помните: самолет не поднимется в воздух, пока мы не получим аванс.

– Это понятно. Если вам нужен надежный мексиканский адвокат…

– Сам разберусь, – оборвал я его. – Ну, пока.

Выйдя от Кендрика, я поехал в контору «Флорида эйр-лайнз» и купил билет на самолет, вылетающий в Мехико шестого сентября в десять часов утра; потом от нечего делать отправился на пляж и остаток дня точил лясы со смазливой бабенкой, у которой фигура тянула на обложку «Плейбоя», а в голове было пусто, как в дырявой кастрюле. И все-таки она забавляла меня, но когда солнце начало клониться к закату, она объявила, что ей пора домой – готовить мужу обед. Мы расстались друзьями.

Я решил пригласить Тима на последнюю попойку, но оказалось, что он уже пакует вещи.

– Извини, Джек, мне уезжать на рассвете, – объяснил он. – Предложили большой заказ в Родезии.

– Ну, ты путешественник, – покачал я головой. Мы выпили на посошок и распрощались. Ехать в город одному не хотелось, и я пошел в ресторан, легко поужинал и вернулся в коттедж. Включил телевизор.

Часов в десять вечера раздался телефонный звонок. Я снял трубку и услышал женский голос:

– Мистер Крейн?

Я почувствовал радостное волнение. Мне не пришлось гадать, кто звонит. У миссис Эссекс был особенный голос. Я узнал бы его из тысячи других голосов.

– Привет, – ответил я.

– Двадцать четвертого сентября я на пять дней переезжаю в свой домик в горах. Приглашаю вас. – И она повесила трубку.

Я закурил, выключил телевизор и опустился в кресло. С тех пор как мы сошлись с миссис Эссекс, я почти всегда думал о ней. Меня мучил вопрос, будет ли наш неожиданный роман иметь продолжение или мы «разойдемся, как в море корабли»; теперь я знал, что не разойдемся. Пять дней, и я приглашен! Пять дней наедине с такой женщиной в укромном месте! А ждать еще целых восемнадцать! У меня вырвался тяжелый вздох. Я очень плохо спал в ту ночь.

На следующий день я заехал за паспортами. Кендрика не было, но мною занимался де Марни. Мой паспорт получился лучше некуда. Теперь меня звали Джек Нортон. Я проверил другие паспорта, и они тоже оказались в полном порядке.

– Вы довольны? – спросил де Марни.

– Вполне. Пламенный привет толстяку, – ответил я и ушел.


Мой старик встречал меня на вокзале. Мне показалось, он стал выше ростом, осунулся и постарел.

Мы пожали друг другу руки и пошли к его заезженному «шевроле».

– Как идут дела, Джек? – спросил он по пути с нашего крошечного вокзальчика домой.

– Очень даже неплохо, пап. А у тебя?

– Как обычно. В моем возрасте особенно рассчитывать не на что. Но в банке все нормально. На этой неделе у меня открыли четыре новых счета.

«Предел мечтаний!» – подумал я и тотчас вспомнил, что скоро стану обладателем миллиона.

– Здорово, пап.

– Не жалуюсь. Я припас тебе к ужину добрый бифштекс. Ты хорошо питался, сынок?

– А как же.

– Вид у тебя здоровый.

– Я же здоров.

Доехали молча. Я смотрел на улицы, убогие магазинчики, убогих людишек. Некоторые махали рукой моему старику. Я уже пожалел, что вернулся, но иначе я не мог. Ведь мы виделись с ним в последний раз. Через какой-нибудь месяц я погибну для него навсегда, а другого способа разбогатеть у меня нет.

Когда приехали домой, я поднялся в свою унылую комнатенку – это вам не роскошный коттедж на аэродроме Эссекса! – и распаковал вещи. Потом спустился в гостиную. Мой старик выставил бутылку «Катти Сарк».

– Не стесняйся, Джек, наливай себе. Я не буду. Мой организм, похоже, больше не принимает виски.

Я окинул его пристальным взглядом:

– Пап, ты здоров?

Он мягко улыбнулся:

– Мне шестьдесят девять. Для своих лет я чувствую себя хорошо. Возьми стакан, иди сюда и садись.

– А когда собираешься на пенсию?

– Начальство заговаривало об этом, но я сказал, что хочу еще поработать. Да и клиенты не хотят со мной расставаться, вот и решили, что буду работать, пока есть силы. – Он снова улыбнулся. – А силы пока есть.

Я плеснул себе виски с водой, нашел лед и сел.

– Ну, рассказывай, чем занимался, – приступил к расспросам отец.

Откровенничать я, конечно, не собирался, просто сказал, что работаю у Лейна Эссекса, зачислен в штат, что ждем новый самолет и я назначен ответственным за его техническое обслуживание.

– У Лейна Эссекса? – с почтением переспросил отец. – Умный человек… верно, миллиардер. Говорят, он не больно чист на руку. – Мой старик пожал плечами. – Вряд ли можно, не замарав рук, нажить столько денег. – Он бросил на меня грустный взгляд. – Значит, решил обосноваться в Парадиз-Сити? Теперь и не увидишь тебя.

– Да брось ты, пап! Приедешь ко мне в отпуск. А я в свой отпуск – к тебе. – Говоря это, я сам себе был противен, ибо знал, что через две недели покину его навсегда.

– Проголодался, сынок? – Отец тяжело поднялся на ноги. – Как смотришь, а не сдобрить ли нам бифштекс жареным луком? Я купил.

– Давай, конечно.

– Сейчас сделаем. – Он пошел было на кухню, но задержался и спросил: – Джек, а тебе приходилось видеть миссис Эссекс?