Артур Конан Дойл -

— Пожалуйста.

— Дальше она обсуждает вопрос о том, как следует вести разговоры. «В разговоре с друзьями никогда не касайтесь мелких, обыденных неудач и неприятностей. Если хозяйка — замужняя женщина, пусть она никогда не позволяет себе выражать недовольство мужем в разговоре с другими».

— Самая лучшая книга, которую я когда-либо встречал! — воскликнул Франк в восторге.

— «Хозяйка всегда должна стараться сохранять хорошее расположение духа. Гнев и раздражение самым неблагоприятным образом отзываются на всем хозяйстве».

— Превосходно!

— «При обзаведении хозяйством следует с самого начала приобретать лучшие вещи своего рода».

— Именно поэтому я приобрел тебя, Мод.

— Благодарю вас! Затем идет целая лекция о гардеробе, лекция о найме прислуги, о каждодневных обязанностях визитов и лекция о жизни на вольном воздухе, гимнастике, спорте…

— Самая главная и лучшая из всех, — вскричал Франк, вскочив и схватив жену за руки. — У нас как раз осталось достаточно времени для одной партии гольфа. Но только слушайте, сударыня. Если я когда-нибудь еще увижу у тебя на глазах слезы из-за всяких домашних дел…

— Нет, нет, Франк, этого больше не будет.

— Ну, ладно, В противном случае госпожа Битон полетит в печку. Запомни это!

— И ты вовсе не завидуешь мистеру Битону?

— Я не завидую никому на свете!

— Тогда зачем я буду так стараться сделаться миссис Битон?

— Вот именно!

— О Франк, какая гора с плеч долой! Эти тысяча шестьсот страниц уже давно камнем лежали на моем сердце. Милый, славный мальчик, идем!

И они побежали вниз.

Однажды вечером Франк вернулся домой чем-то озабоченный. Жена его ничего не сказала, но после обеда уселась на маленькой скамеечке возле него и стала ждать. Она знала, что если бы новости были хорошие, то он уже давно рассказал бы их ей, и потому догадывалась, что случилось что-нибудь неладное. Наконец Франк заговорил.

— Должен сообщить тебе неприятную вещь, Мод.

— Я вижу, дорогой, что что-то неладно. Что же случилось?

— Помнишь, я еще до свадьбы рассказывал тебе, что поручился за одного человека?

— Отлично помню.

— Его фамилия Фаринтош. Он служит страховым агентом, и я поручился за него, чтобы спасти его от разорения.

— И очень хорошо сделал, дорогой.

— Сегодня утром я встретил его на станции, и как только он меня увидел, то сейчас же отвернулся и поспешил уйти. По его глазам я понял, что что-то опять неладно. Очевидно, у него снова недочеты.

— О, неблагодарный человек!

— Несчастный парень, ему нелегко живется. Но с моей стороны было безрассудно не отказаться от поручительства. Все это было не так страшно, пока я был холостым. Но теперь я, женатый человек, являюсь поручителем на неограниченную сумму, не имея ни копейки в запасе. Не знаю, что с нами будет, Мод.

— Как велик недочет, Франк?

— В том-то и дело, что я этого не знаю. Это и есть самое худшее.

— Едва ли правление Общества будет очень притеснять тебя.

— Да, но он служит у Хотспуров. Это совсем другое общество.

— О Боже! Что же ты думаешь предпринять теперь?

— Сегодня я зашел к ним в контору и потребовал, чтобы они отправили своего служащего для проверки книг Фаринтоша. Завтра я буду свободен целый день, и утром жду к себе этого служащего.

Им предстояло провести целую ночь в мучительной неизвестности относительно того, что готовит им завтрашнее утро. Франк был действительно очень горд по природе, и мысль, что он будет не в состоянии выполнить принятых на себя обязательств, глубоко оскорбляла его самолюбие. Его охватила нервная дрожь. Но прекрасная, сильная душа его жены стояла выше боязни, и в ее чистой любви, ее вере в лучшее он находил твердую опору. Самое дорогое, что у него было — ее любовь, — он не мог потерять. Не все ли равно, будут ли они жить в хорошеньком домике с восемью комнатами или в простой лачуге? Все это были пустяки, не менявшие сущности жизни. Тихой, нежной лаской она успокоила Франка, и эта печальная ночь превратилась в одну из самых прекрасных во всей его жизни. Он благословлял несчастье, давшее ему возможность познать всю силу любви, дружбы и преданности.

Вскоре после завтрака к Франку явился мистер Вингфилд, доверенный фирмы Хотспур. Это был сухой, корректный господин высокого роста.

— Мне очень жаль, что приходится беспокоить вас, мистер Кросс, — сказал он.

Франк пожал плечами.

— Ничего не поделаешь, — проговорил он.

— Будем надеяться, что недочеты не очень велики. Мы предупредили мистера Фаринтоша, что придем сегодня проверять его книги. Если вы готовы, мы можем отправиться сейчас же.

Страховой агент жил поблизости. К двери его маленького домика была прибита медная дощечка. Их впустила какая-то женщина с печальным лицом. Сам Фаринтош, угрюмый и бледный, сидел среди кучи конторских книг. При виде этого беспомощного и жалкого человека досада Франка сменилась жалостью.

Они уселись у стола — доверенный посередине, Фаринтош по его правую руку, Франк по левую. В продолжение двух часов тишину нарушал только шелест поворачиваемых листов. Изредка слышались короткие, отрывистые вопросы и ответы. Сердце Франка упало, когда он увидел, какие громадные суммы проходили через руки этого человека. Как велик мог быть недочет? От ответа на этот вопрос зависела вся будущность Франка, вся его молодая жизнь. И было странно смотреть на маленькую грязноватую комнатку и на кучу синих книг — на все эти прозаические условия, при которых решается судьба современного человека.

— Могу я положиться на эти цифры? — спросил, наконец, Вингфилд.

— Безусловно.

— В таком случае поздравляю вас, мистер Кросс. Недостача не превышает пятидесяти фунтов стерлингов.

Этой суммы было как раз достаточно, чтобы поглотить все сбережения, сделанные Франком до сих пор. Тем не менее, это было лучше, нежели можно было ожидать, и Франк облегченно пожал руку, протянутую ему доверенным.

— Я останусь здесь еще на час, чтобы окончательно проверить цифры, — сказал Вингфилд. — Но вам здесь нет больше необходимости оставаться.

— Надеюсь, вы зайдете к нам позавтракать?

— С удовольствием.

— До свидания, значит.

Франк почти бегом бежал всю дорогу домой, чтобы поскорее успокоить жену. — «Дела не так уж плохи, дорогая, — всего пятьдесят фунтов». — Они, как дети, прыгали от радости по комнате.

Однако Вингфилд явился к завтраку нахмуренный и торжественный.

— Мне очень жаль разочаровывать вас, — сказал он, — но дело оказывается серьезнее, чем я думал. Некоторые суммы, которые мы внесли в книги как еще невыданные, были им в действительности получены, но он попросту удержал расписки. Таких сумм наберется еще на сто фунтов стерлингов.

Слезы подступили к глазам Мод, когда она, взглянув на Франка, заметила, каких усилий ему стоило оставаться спокойным.

— Это значит сто пятьдесят?

— Наверное, не меньше. Я выписал все это на листе бумаги, чтобы вы могли сами проверить цифры.

Франк опытными глазами пробежал по ряду цифр, являвшихся результатом утренней работы доверенного.

— Вы предоставили в его распоряжение свой кредит в банке в сумме ста двадцати фунтов стерлингов?

— Да.

— Как вы думаете, успел ли он воспользоваться ими?

— Это вполне возможно.

— Я думаю, нам лучше будет самим сходить в банк и удостовериться.

— Отлично.

— И если эти деньги еще находятся в банке, их следует во всяком случае немедленно передать правлению Общества, которому они принадлежат.

— Безусловно.

За завтраком все чувствовали себя неловко и были рады, когда он, наконец, кончился.

Они снова направились к дому страхового агента. Лицо последнего, и без того уже бледное, побелело еще более, когда они объяснили ему, зачем пришли.

— Неужели это необходимо? — обратился он с мольбой к Вингфилду. — Я даю вам свое честное слово, что деньги целы.

— Мне очень неприятно говорить вам это, но мы и так уже чересчур много доверяли вам.

— Деньги находятся в банке, клянусь вам!

— Эти деньги принадлежат Обществу, и мы должны сейчас же передать их ему.

— Если я по вашему принуждению выну всю сумму из банка, мне повсюду закроют кредит.

— Тогда пусть он оставит в банке десять фунтов, — сказал Франк.

Все трое направились к банку. У дверей Фаринтош остановился и обратился к доверенному с новой просьбой.

— Позвольте мне войти туда одному, господа. Иначе мне будет стыдно показаться здесь впоследствии.

— Я ничего не имею против. Идите и получите деньги сами.

Неизвестно зачем ему понадобились эти лишние пять минут. Может быть, у него была безумная надежда уговорить директора банка открыть ему кредит на новые сто двадцать фунтов стерлингов. Если да, то отказ был, вероятно, категорическим, потому что Фаринтош появился с мертвенно-бледным лицом и направился прямо к Франку.

— Все равно, мистер Кросс, я могу сознаться вам, что у меня в банке нет ничего.

Франк свистнул и направился домой. Упрекать этого несчастного человека у него не было сил. К тому же он был сам виноват. Он шел на риск с открытыми глазами, и не в его характере было ныть и жаловаться, когда на него надвинулась беда. Вингфилд шел вместе с ним, сказав ему на пути несколько слов сочувствия. У ворот дома Франка они расстались, и доверенный направился к станции.

Итак, сумма, которую им предстояло выплатить, возросла с пятидесяти фунтов стерлингов до двухсот семидесяти. Когда Мод услышала это, даже у нее на минуту похолодело сердце. Если продать всю обстановку, то и тогда вырученных денег едва ли хватит, чтобы покрыть эту сумму. В их жизни это был самый тяжелый день, и, как ни странно, оба они в глубине души ощущали почти радость, потому что чувствовали, что несчастье еще теснее сблизило их, слило их воедино.