— Мод, ты плакала.

— Нет, Франк, нет.

— Ты лжешь! Вытри сейчас же эти слезы. — Он опустился перед ней на колени и стал целовать ее глаза. — Теперь лучше?

— Да, дорогой, мне совсем хорошо.

— Больше нет слез?

— Совсем нет.

— Ну, так объясни же, в чем дело?

— Мне не хотелось говорить тебе, Франк, я надеялась сделать тебе сюрприз. Но теперь вижу, что мне это не по силам, я слишком глупа для этого.

Франк взял толстую книгу со стола. Это было сочинение миссис Битон под заглавием: «Книга о домашнем хозяйстве». Развернутая страница носила заголовок: «Общие замечания об обыкновенной свинье». Внизу было помещено изображение свиньи; на нем Франк заметил следы слез и поцеловал маленькое, мокрое пятнышко. Мод не могла не рассмеяться.

— Ну, теперь все хорошо, — сказал Франк. — Не могу видеть тебя плачущей, хотя это и очень к тебе идет. Расскажи же, наконец, чего тебе так хотелось.

— Знать столько же, сколько знает вот эта самая госпожа Битон. Я хотела изучить эту книгу от корки до корки.

— Здесь 1641 страница, — сказал Франк, переворачивая листы.

— Я знаю. Этой книги мне хватило бы на всю жизнь. Но последняя часть толкует о завещаниях, наследствах, гомеопатии и тому подобных вещах, все это можно было прочесть и позже. Я хотела как можно основательнее изучить первую часть, но это так трудно!

— Да зачем тебе все это понадобилось?

— Я хочу, чтобы ты был так же счастлив, как и мистер Битон.

— Я наверное счастливее его.

— Нет, Франк, этого не может быть. Здесь где-то говорится, что счастье и благосостояние мужа зависят от того, как ведется хозяйство. Миссис Битон была, очевидно, наилучшей хозяйкой в мире, следовательно, мистер Битон должен был быть самым счастливым человеком. Но почему господин Битон должен жить в лучших условиях и быть счастливее моего Франка? Я решила, что этого никогда не будет.

— И не может быть.

— Это тебе только так кажется. Так как хозяйство веду я, то по-твоему — все хорошо. Но если бы ты побывал у этих Битон, ты бы увидел разницу.

— Что у тебя за привычка садиться у самого окна, где нас все могут видеть. Мудрая миссис Битон наверное этого не посоветует.

— А тебе не следует так говорить.

— А тебе не следует быть такой хорошенькой.

— Ты в самом деле все еще думаешь, что я красива?

— Уверен в этом, как никогда.

— После всех этих месяцев?

— Ты хорошеешь с каждым днем.

— И тебе еще не скучно со мной?

— Если дойдет до этого, это будет значить, что мне надоела жизнь.

— Как все это странно!

— Тебе так кажется?

— Вспомни день нашей первой встречи, Мы играли в лаун-теннис: «Надеюсь, что вы не очень сильный игрок, господин Кросс!» — «Нет, мисс Сельби, я буду очень рад, если мне удастся сделать хоть одно очко!» Так началось наше знакомство. А теперь!

— Правда, тут много странного.

— И потом за обедом: «Вам нравится Ирвинг?» — «Да, я думаю, что это великий гений». — Как официально и корректно. А теперь я сижу у окна спальной и разглаживаю твои волосы.

— В самом деле, это удивительно. А тебе не приходила в голову мысль, что нечто подобное случалось и раньше с другими людьми?

— Да, но не совсем так, как у нас.

— Нет, конечно не так, но вроде этого. Обыкновенно женатые люди узнают друг друга в конце концов немного лучше, чем в первый день их встречи.

— Что ты тогда обо мне думал, Франк?

— Я тебе это уже много раз говорил.

— Ну, так скажи мне еще раз.

— К чему, когда ты и так знаешь?

— Я хочу снова услышать это.

— Это будет только баловать тебя.

— Я люблю, чтобы меня баловали.

— Ну, изволь. Я думал тогда вот что: «Если эта девушка полюбит меня, тогда из моей жизни может быть что-нибудь и выйдет». И затем я еще подумал: «Если этого не будет, то мне уже никогда не сделаться прежним человеком».

— Верно, Франк, ты это подумал в самый первый день?

— В самый первый.

— А потом?

— А затем с каждым днем, с каждой неделей это чувство все росло и росло, пока, наконец, ты одна не поглотила моих надежд, стремлений и желаний. Мне страшно подумать о том, что бы со мной было, если бы ты не полюбила меня.

Она громко и радостно засмеялась.

— Я так люблю слушать, когда ты говоришь это. И я больше всего удивляюсь тому, что ты, кажется, еще ни разу не раскаивался в том, что сделал. Я ожидала, что вскоре после свадьбы — не сразу, нет, а так через неделю или около того — ты вдруг очнешься, как человек, который был загипнотизирован, и скажешь: «Ну как я мог думать, что она красива! Как я мог увлечься этой маленькой, незначительной, неумной, неинтересной…» О Франк, ведь соседи увидят нас!

— Что подумает о нас мисс Поттер?

— Прежде чем говорить такие речи, советую тебе опускать штору.

— Ну, а теперь сиди спокойно.

— А что тогда думала ты?

— Я думала, что ты очень хорошо играешь в лаун-теннис.

— Что еще?

— Находила, что с тобой интересно разговаривать.

— Со мной? А я чувствовал себя тогда так неловко.

— Да, и это мне очень понравилось. Терпеть не могу хладнокровных и самоуверенных людей. Я видела, что ты немного смущен и думала даже…

— Что?

— Что может быть я тому причиной.

— И я тебе понравился?

— Я очень заинтересовалась тобой.

— Да, и это то чудо, которое я никогда не постигну. Ты, с твоей красотой, с твоим изяществом, с твоим богатым отцом и тысячью поклонников у своих ног, и я, невзрачный юноша, без особых знаний, без надежд на будущее, без…

— Успокойтесь милостивый государь, нет, пожалуйста, Франк!

— Смотри, эта старая миссис Поттер опять у окна! На этот раз она нас поймала. Вернемся лучше к серьезному разговору.

— На чем мы остановились?

— Мы говорили, кажется, о какой-то свинье. И затем о миссис Битон. При чем тут, однако, свинья? И с какой стати ты будешь из-за нее плакать? И в чем заключаются замечания этой дамы об обыкновенной свинье?

— А вот, прочти сам.

Франк громко прочел следующее:

«Свинья принадлежит к разряду млекопитающих, к роду Sus, к семейству Pachydermata или толстокожих. Она отличается длинным, точно обрубленным, подвижным носом, имеет сорок два зуба, копыта ее раздвоены, хвост — тонкий, короткий, закрученный». Какое же, однако, это имеет отношение к домашнему хозяйству?

— Вот это мне и самой хотелось бы знать. Ну какое значение может иметь то, что у свиньи сорок два копыта? И все-таки, если госпожа Битон это знала, очевидно, это для чего-нибудь нужно. Если я начну делать пропуски, то ведь этому конца не будет. Тем не менее, во всех других отношениях это превосходная книга. Чего бы ты ни захотел — все здесь есть. Взгляни на оглавление. Крем. Если ты хочешь получить крем, ты найдешь здесь все необходимые указания. Круп. Если ты хочешь — то есть, если ты не хочешь получить крупа, эта книга научит тебя, как уберечься от этой болезни. Круллеры — я уверена, что ты не имеешь понятия, что это такое.

— Ни малейшего.

— И я также. Но мы можем сейчас же узнать. Вот оно — параграф 2847. Видишь, это род молочных блинов. Эта книга всему научит.

Франк взял книгу и бросил ее на пол.

— Ничто из того, чему она тебя научит, не может быть мне приятно, если я буду знать, что она была причиной твоих слез и твоей печали… Глупая, несносная книга! — вдруг воскликнул Франк, рассердившись, и чуть не ударил ногой объемистый том, лежащий на полу.

— Нет, нет, Франк, — остановила его Мод и, подняв книгу, прижала ее к своей груди. — Я не могу обойтись без нее. Ты представить себе не можешь, что это за умная старая книга. Сядь лучше на эту скамеечку у моих ног, а я прочту тебе что-нибудь вслух.

— Ну, хорошо, дорогая.

— Только изволь сидеть спокойно. Слушай, какие мудрые слова: «Хозяйка дома — это то же, что командующий армией. По каждому пустяку, по каждой мелочи в доме можем мы узнать ум и характер хозяйки. И какова она сама, таковы и ее слуги».

— Откуда следует, что Джемима — одно совершенство.

— Наоборот, этим объясняется вся ее неумелость. Слушай дальше. «Рано вставать — необходимо каждой хорошей хозяйке».

— Ну что же. В девять часов утра ты уже всегда на ногах. Кажется, достаточно рано.

— В девять! Я уверена, что миссис Битон вставала в шесть.

— Сомневаюсь. Вероятнее всего, она ела свой завтрак лежа в постели.

— О, Франк, у тебя ни к чему нет уважения.

— Прочти мне еще немного этой премудрости.

— «Умеренность и экономия суть добродетели, без которых никакое хозяйство не может процветать. Доктор Джонсон говорит: „Умеренность — это…“ Прочь доктора Джонсона! Кому может быть интересно мнение мужчины. Если бы это была госпожа Джонсон…

— Джонсон много лет сам занимался своим хозяйством.

— Воображаю, что из этого получилось. Миссис Битон — это так. Но я не допущу, чтобы меня учил какой-то доктор Джонсон. Где я остановилась? Да, вот — „Помните всегда, что умение довольствоваться малым — великая заслуга в хозяйстве“.

— Ур-ра! Долой всякие лишние пудинги!

— Не шуми так, Франк!

— Эта книга возбуждает меня. Что еще?

— Не торопитесь вступать в дружбу с чужими людьми и не открывайте вашего сердца каждому новому знакомому».

— Отличное правило. Ты позволишь мне выкурить папиросу? Надеюсь, у Битон нет параграфа относительно курения в спальне?

— Она едва ли считала возможным подобное преступление. Если бы она знала тебя, мой милый, ей пришлось бы написать особое дополнение к книге. Итак, я продолжаю.