Пуаро повернулся к ней.

– Мадам, я готов предложить вам другое. Убийство – дело ваших рук. Это вы прокрались наверх, чтобы покарать того, кто в ваших глазах был недостоин человеческого прощения. Вы из той породы людей, мадам, которые страшны в гневе…

– Я его не убивала! – заявила Хильда.

– Мистер Пуаро прав, – резко сказал суперинтендант Сагден. – Обвинение можно выдвинуть против любого из здесь присутствующих, за исключением мистера Альфреда Ли, мистера Гарри Ли и миссис Альфред Ли.

– Я бы не стал исключать даже их, – мягко сказал маленький бельгиец.

– Да будет вам, мистер Пуаро, – слабо запротестовал суперинтендант.

– И какое же обвинение вы можете выдвинуть против меня, мистер Пуаро? – спросила Лидия Ли. Она произнесла эти слова с улыбкой, иронично выгнув брови.

Сыщик отвесил поклон.

– Ваш мотив, мадам, я опущу, – сказал он. – Ибо он очевиден. Теперь что касается всего остального. Вчера вечером на вас было платье из тафты с броским цветочным рисунком и пелерина. Хочу напомнить тот факт, что ваш дворецкий, Трессильян, близорук. Предметы, что находятся в удалении, кажутся ему смутными, как бы размытыми. Я также обращу ваше внимание на то, что ваша гостиная велика, а источником света в ней служат лампы с абажурами. В тот вечер за минуту или две до того, как раздался крик, Трессильян вошел в гостиную, чтобы забрать кофейные чашки. Как ему показалось, он увидел вашу фигуру в любимом вашем месте – у дальнего окна, полускрытую тяжелыми шторами.

– Он видел меня, – призналась Лидия.

– Я же смею предположить, что на самом деле Трессильян видел пелерину вашего платья, наброшенную на подоконник так, чтобы могло показаться, что рядом со шторой стоите вы сами, – продолжал Пуаро.

– Я стояла там, – сказала Лидия.

– Прекратите ваши гнусные инсинуации! – возмутился Альфред.

– Пусть говорит дальше, – перебил его Гарри. – Теперь наша очередь. Как, по-вашему, наш дорогой Альфред убил своего бесценного отца, если в этот момент мы с ним вместе находились в столовой?

Пуаро улыбнулся ему.

– О, это очень просто. Алиби приобретает дополнительную силу, если оно дается вынужденно, с неохотой. Вы и ваш брат не переносите друг друга. Это общеизвестный факт. Вы в присутствии посторонних делаете в его адрес язвительные выпады. У него, в свою очередь, нет ни единого доброго слова для вас. Но что, если это всего лишь часть очень хитрого сговора? Что, если мистер Альфред устал быть мальчиком на побегушках у капризного отца? Что, если какое-то время назад у вас состоялась встреча? Ваш план готов. Вы возвращаетесь домой. Альфред делает вид, что возмущен, и всячески демонстрирует свое нерасположение к вам. Вы же не скрываете своего презрения к нему. Наконец наступает вечер тщательно спланированного вами убийства. Один из вас остается в столовой, разговаривает и даже громко ссорится, чтобы со стороны могло показаться, будто в комнате двое. Другой тем временем идет наверх и совершает преступление.

Альфред вскочил на ноги.

– Вы – дьявол! – крикнул он, но его голос тотчас оборвался.

Сагден в упор посмотрел на Пуаро.

– Вы действительно считаете?.. – начал было он.

– Я всего лишь продемонстрировал возможные вероятности, – произнес Пуаро с внезапной серьезностью. – То, что могло произойти. Которая же из них имела место в действительности, мы сможем сказать, лишь перейдя от внешних иллюзий к внутренней реальности… – Пуаро на минуту умолк, а потом медленно добавил: – Мы должны вернуться, как я уже говорил, к характеру покойного Симеона Ли.

Глава 6

На минуту воцарилось молчание. Возмущенные голоса смолкли. Все, словно заколдованные, уставились на Пуаро. Выдержав аудиторию под действием своих чар, он заговорил снова.

– Да-да, дело исключительно в нем. Покойный – это фокус, сердцевина нашей загадки. Мы должны проникнуть в самые глубины сердца и разума Симеона Ли и посмотреть, что мы там найдем. Ибо человек не живет и не умирает в полном одиночестве. То, что у него имеется, он передает тем, кому жить после него.

Что же мог завещать Симеон Ли своим сыновьям и дочери? Во-первых, гордость. Причем гордость, уязвленная разочарованием старика в собственных детях. Затем – такое качество, как терпение. Мы не раз слышали, что Симеон Ли мог терпеливо ждать многие годы, чтобы отомстить своим обидчикам. Причем этот аспект отцовского характера унаследовал тот его сын, который менее всего похож на отца внешне. Дэвид Ли помнил и носил в сердце обиды долгие годы. А вот черты отцовского лица унаследовал только Гарри Ли. Это сходство особенно бросается в глаза, если внимательно рассмотреть портрет Симеона Ли в молодости. Тот же самый нос с горбинкой, та же резкая линия подбородка, та же гордая посадка головы… Думаю, что Гарри унаследовал и кое-что из отцовских привычек. Например, привычку, смеясь, откидывать голову назад, а также привычку очерчивать пальцем линию подбородка.

Учитывая эти вещи, а также будучи убежден в том, что убийца тесно связан с покойным, я изучил семью с психологической точки зрения. Иными словами, попытался определить, кто из ее членов психологически был предрасположен к убийству. И, на мой взгляд, таковых было всего двое. Это Альфред Ли и супруга Дэвида, Хильда. Дэвида в качестве потенциального убийцы я отмел сразу же. Вряд ли человек столь тонкой, чувствительной натуры нашел бы в себе силы перерезать кому-то горло. Точно так же я отмел Джорджа Ли и его жену. Какими бы ни были их помыслы, они не из тех, кто готов рисковать. Оба держались предельно осторожно. Далее, миссис Альфред Ли. Уверен, она не способна на столь кровавое преступление, ибо в ее характере слишком много иронии. Что же касается Гарри Ли, я колебался. С одной стороны, в его характере есть склонность к грубости. С другой – я был в этом почти уверен, – несмотря на свою склонность ко лжи и мошенничеству, Гарри Ли по натуре человек слабый. Кстати, теперь мне известно, что того же мнения придерживался и его покойный отец. В его глазах Гарри был ничуть не лучше всех остальных. В результате у меня остались лишь те двое, кого я только что упомянул.

Альфред Ли был способен на редкую преданность и долготерпение. Он на долгие годы отрекся от самого себя, повинуясь воле другого человека. В таком положении всегда есть риск не выдержать и сорваться. Не исключаю также, что многие годы он носил в сердце обиду на отца, которая росла с каждым днем, даже если внешне это никак не выражалось. Именно самые кроткие, самые тихие порой способны на самые что ни на есть страшные поступки, ибо стоит чему-то надломиться в их душе, как они уже над собой не властны. Вторая кандидатура на роль потенциального убийцы – это Хильда Ли. Она из тех, кто нередко берет правосудие в свои руки, даже если ими движут благородные мотивы. Такие люди выносят приговоры и сами же исполняют их. Таковы, например, многие персонажи Ветхого Завета – например, Иаиль и Юдифь.

Далее, определившись с подозреваемыми, я изучил обстоятельства самого преступления. Первое, что тотчас же бросается в глаза, это их из ряда вон выходящий характер! Перенесемся мысленно в комнату, где лежало бездыханное тело Симеона Ли. В ней все было вверх дном: тяжелый стол и кресло перевернуты, повсюду осколки разбитых ламп, фарфора и так далее. Но перевернутые кресло и стол поражают больше всего. И то, и другое из массивного красного дерева. Я при всем желании не могу представить себе борьбу между тщедушным стариком и его противником, которая могла бы привести к тому, что в результате была перевернута тяжелая, неподъемная мебель. Вся эта сцена представлялась совершенно нереальной. И все же вряд ли кто-то, если он в своем уме, стал бы устраивать этот разгром нарочно, чтобы имитировать следы борьбы. Если только убийца Симеона Ли не был человек сильный и крепкий, однако хотел отвести от себя подозрения и представить дело таким образом, будто убийца – женщина или кто-то слабый.

Однако такая версия была в высшей степени неубедительной, ибо грохот переворачиваемой мебели переполошил всех и убийца вряд ли бы успел скрыться с места преступления. Так что убийце было на руку перерезать Симеону Ли горло как можно тише.

Второй удивительный момент – это то, что ключ в замке был повернут снаружи. Опять-таки на первый взгляд этому нет никаких причин. Это вряд ли могло навести на мысль о самоубийстве, ибо ничто в смерти Симеона Ли самоубийства не предполагало. Не могло это навести и на мысль о том, будто убийца скрылся через окно, ибо окна устроены так, что скрыться через них невозможно! Более того, для этого требовалось бы время, а для убийцы оно было на вес золота.

Следующая необъяснимая вещь – кусочек резины, вырезанный из сумочки для туалетных принадлежностей Симеона Ли, и маленькая деревяшка, которые мне показал суперинтендант Сагден. Их поднял с пола тот, кто вошел в комнату первым. Опять-таки – обе эти вещи совершенно бессмысленные! Они ровным счетом ничего не значат. И все-таки они были там.

Преступление, как вы видите, становится еще более и более темным и невероятным. В нем нет порядка, нет метода и – enfin[29] – нет смысла.

Далее мы сталкиваемся с еще одной трудностью. Покойный посылал за суперинтендантом Сагденом, которому он рассказал о пропаже алмазов, и попросил вернуться через полтора часа. Зачем? Если Симеон Ли заподозрил свою внучку или кого-то еще из членов семьи, то почему он не попросил суперинтенданта Сагдена подождать внизу, пока сам он не поговорит с подозреваемым? Ведь жди суперинтендант в доме, мистеру Ли было бы легче заставить виновника признаться в краже.